Живут во мне воспоминания

Зато Винсент Де Фини приезжал в Москву по моему приглашению. Было это в последний год существования Советского Союза. Мы показывали ему достопримечательности столицы, водили в Большой театр. Он попросил отвести его в наши магазины. В это трудное время в стране был тотальный дефицит, когда не хватало продуктов, когда на опустевших прилавках магазинов стояли одни стеклянные банки с соком. Зашли мы с Винсентом в один из лучших наших тогдашних гастрономов — в «Елисеевский» — и увидели огромную очередь. Подошли поближе к витрине, и Винсента поразило то, за чем стояли люди, — темного цвета мороженое мясо. Когда он увидел эту толпу людей, это странного цвета мясо и то немногое, что еще было тогда в магазине, в его глазах появились слезы. Я удивился и спросил:

— Что с тобой? Лучше бы я тебя сюда не приводил.

— Я сейчас подумал о другом. Пусть бы мои дети посмотрели на это, а то они считают, что им плохо живется. Тогда бы они поняли, что такое действительно плохо жить…

С семьей Марио Ланца я не переписываюсь: неловко беспокоить людей, у которых и своих забот хватает. Все, что можно, всю свою любовь к Ланца — великому голосу XX века — я постарался высказать в книге о нем. В первой книге, написанной об этом певце в Советском Союзе.

Жаль, что семья и друзья Марио Ланца не познакомились с ней: до сих пор нет английского варианта книги. Тешу себя надеждой, что читатели этих моих воспоминаний прочитают и книгу «Великий Ланца», законченную еще в 1990 году и вышедшую в 1993-м в издательстве «Музыка». Вышедшую с трудностями, потому что тогда уже начался распад большой страны, появились дополнительные проблемы не только с бумагой, но и с финансами, преодолеть которые мне помог Банк культуры при Министерстве культуры Республики Азербайджан…

Я счастлив, что в моей жизни, уже зрелой жизни, был этот легендарный человек. Про многих артистов мирового уровня я рассказывал по нашему радио и телевидению, но захватила и потрясла меня именно трагическая и прекрасная судьба Марио Ланца. Я понимал его темперамент, импульсивность его творчества. Певец умирал в каждой своей песне, он ждал мгновенного отклика у слушателя — и концертная эстрада, которую он предпочел опере, давала ему такую возможность. Но главное, он жил страстно, безоглядно, сердцем… Так пел, так же и умер… Метеор, появившийся на небосклоне и сгоревший в плотных слоях жизни…

Я уже упомянул выше, что в свое время сделал на радио пять передач о Марио Ланца. Их предложила провести Нелли Алекперова — музыкальный классический редактор. Ей было известно, что я работаю над книгой о Ланца, поэтому она и обратилась с таким предложением ко мне. Нелли — хороший, знающий музыковед, автор книги о Ниязи, с семьей которого она была дружна. На мои рассказы о Марио Ланца в редакцию пришло много благодарственных писем от радиослушателей. И мы решили продолжить цикл: с легкой руки Нелли Алекперовой в эфир вышли передачи о других выдающихся певцах — Марии Каллас, Джузеппе Ди Стефано…

После передач о Марио Ланца ко мне обратились из музыкальной редакции ТВ и предложили сделать то же самое, только для телевидения. Но поскольку я не люблю рассказывать, сидя перед камерой, как бы никому, а только этому неодушевленному предмету, то я сказал, что мне нужен собеседник. Мне нужно, чтобы во время разговора меня кто-то переспрашивал, даже перебивал — то есть чтобы была живая беседа. И предложил пригласить в передачу Святослава Бэлзу.

Мы сделали с ним целый цикл «В гостях у Муслима Магомаева». После двух передач о Марио Ланца, на которые пришло очень много благожелательных откликов, было решено продолжить эту работу. Договорились, что будем рассказывать и дальше о тех певцах, которые мне очень нравятся, о ком я могу говорить с особой любовью. Так вышли в эфир передачи о Марио Дель Монако, о Хосе Каррерасе, о Пласидо Доминго… А потом были сделаны передачи и об эстрадных певцах самого высокого уровня — Элвисе Пресли, Фрэнке Синатре, Барбре Стрейзанд, Лайзе Миннелли. Последней работой в этом цикле был рассказ о великом дирижере Артуро Тосканини. Но на телевидении наступили сложные времена, и подготовленная нами передача, кажется, не была даже смонтирована…

Работая со Святославом Бэлзой, я поразился его эрудиции, его невероятной памяти. Например, готовя передачу, я заранее выстраивал материал, что-то записывал, чтобы не забыть, а Слава за полчаса до эфира окинет этот материал глазом вскользь и потом выдает все чуть ли не наизусть. Вспоминает и за меня все события моей жизни, даты — где, в каком театре я пел, что пел… Компьютерная память!

Вот о моей памяти этого не скажешь: хроникер из меня неважный. Это у меня с детства. Я уже рассказывал в начале книги, что мне в школе не лезла в голову математика. Вернее сказать, лезть-то она лезла, но сразу же обратно и вылезала. Видимо, уступала место музыке. И уже став взрослым, я не всегда помнил даже важные семейные даты. Как-то позвонил мне дядя Джамал и говорит: «Поздравляю тебя!» — «С чем?» — «С днем рождения твоего дяди…»