Живые часы

Хотя Дарвин, изучая «движения сна» у листьев, поставил не одну сотню опытов, методика экспериментов за прошедшие с тех пор пятьдесят лет шагнула далеко вперед, и Клейнхоонте была склонна подвергнуть сомнению достоверность результатов, полученных Дарвином. Да и работа его строилась не по тому плану, который бы позволил получить ответы на вопросы, занимавшие мысли голландской исследовательницы. Большинство своих наблюдений Дарвин проводил в естественных условиях чередования дня и ночи или при незначительных изменениях этих условий. К тому же объектом его экспериментов были растения, принадлежащие более чем к ста пятидесяти видам. И при всем своем желании он просто не имел времени на детальное изучение какого-либо одного из них.

Клейнхоонте понимала, что более глубоко изучить механизм «движений сна» у листьев можно, лишь постоянно и продолжительно наблюдая за поведением какого-нибудь одного вида растений. В качестве объекта для своих экспериментов она выбрала крупное растение, мечевидную канавалию (Canavalia ensiformis), и составила тщательно продуманную программу экспериментов, в которую включила большое число измерений при самых различных условиях.

Основной целью исследований было узнать, являются ли «ритмы сна» у растений врожденными или они вызываются суточным ритмом чередования света и темноты. Что случится с растением, выросшим в нормальных условиях, если ночью, когда листья будут находиться в положении сна, осветить их одиночной вспышкой длительностью всего в одну-две минуты? Что произойдет, если вырастить растение из семени в аномальных условиях, скажем в режиме чередования 6 часов света и 6 часов темноты? А может быть, попробовать режим 8 часов света и 8 часов темноты, или 18 часов света и 18 часов темноты, или 24 часа света и 24 часа темноты? Запомнят ли сеянцы новые ритмы? И если запомнят, то сохранят ли их при постоянной темноте или слабом освещении?

Но для того чтобы получить ответ на любой из этих вопросов, исследовательница нуждалась в приборе, который бы обеспечил точную и непрерывную запись движений листьев в любом режиме чередования света и темноты. Метод, которым пользовался Дарвин, явно не годился, поскольку требовал постоянного визуального наблюдения, а Клейнхоонте не хотела допускать ни малейших нарушений режима, которые могла вызвать даже самая слабая лампа, включаемая на время наблюдений. Поэтому она остановила свой выбор на кимографе, создав исключительно чувствительную модель этого прибора.

К средней жилке первого листа канавалии она прикрепила тонкую нить, которую перекинула через маленький блок. К нити под блоком был подвешен кусочек тоненькой проволоки, согнутый конец которой оставлял след на закопченном барабане, медленно вращавшемся с постоянной скоростью. Первые же испытания показали, что прибор вполне обеспечивает запись движений листьев.

Рис. 18. Кимограф, похожий на тот, которым пользовалась Антония Клейнхоонте для регистрации движений листьев фасоли. 1 — писчик, регистрирующий на непрерывно вращающемся барабане движение листа. Слева — лист в дневном положении, справа — в ночном.

Клейнхоонте сначала записала движение листьев у проростков, растущих в нормальных условиях. Наиболее четкими оказались суточные ритмы сна 17- или 18-дневных растений. Растения этого возраста и были выбраны для проведения экспериментов.

Записав движения листьев сеянца в нормальных условиях, Клейнхоонте в соответствии со своей экспериментальной программой ночью, когда листья уже полностью находились в положении сна, включала всего на одну минуту яркий свет, после чего растение оставлялось в условиях непрерывной темноты. И даже в темноте листья принимали свое обычное дневное положение (как и ожидала Клейнхоонте на основании результатов, полученных предшествующими исследованиями), но теперь растение возобновляло свой ритм с задержкой на двенадцать часов. Так было доказано, что одиночная короткая вспышка света может сдвинуть фазу ритма.

Для следующего эксперимента семена проращивали при непрерывно повторяющемся цикле 8 часов света и 8 часов темноты. После того как проростки достигли 17-дневного возраста, Клейнхоонте присоединила нить кимографа к средней жилке первого листа и приступила к записи.