Живые фонарики

— Постой, потерпи — видишь, им некогда.

Вася терпел. А скворцам всё было некогда: целый день в саду работали. Ребята грядки копают, вишни и яблони окапывают, а скворцы по всем деревьям прыгают, червяков обирают и щебечут, щебечут без умолку…

— Послушай, о чём они щебечут, — сказал Васе дедушка, опираясь на лопату. — Они говорят: «Нам — червячка, Васе- яблочко! Нам — червячка, Васе — яблочко!»

Вася прислушался к птичьему языку. Похоже, что так.

— А когда же мне яблочка?

— Теперь скоро, вот только деток выкормят.

Выкормили скворцы своих деток, научили летать, и те — сразу на деревья. И тоже червяками занялись. Ползёт червяк, чтобы в яблоко забраться, а скворец его-тюк! — и отправит в рот. Молодые червяков клюют, а старые на крылечке посиживают и распевают:

«Чем меньше червячков, тем больше яблочков! Чем меньше червячков, тем больше яблочков!»

И верно: к осени всё меньше оставалось червяков и всё больше наливалось в саду яблок.

Да такой поспел урожай, что ребята ели, ели — всех не поели. На зиму оставили.

На что уж Вася — и тот разгуливал с большущим щекастым яблоком в руках, а есть его не мог, только любовался. Глаза ещё хотели, а зубы онемели.

Увидел его дедушка Яков:

— Ну как, хороши скворушкины яблочки?

— Хороши…

— А спасибо сказал?

Взглянул Вася на птичьи домишки, а они пустые. Улетели скворцы в тёплые края, не дождавшись его благодарности. Сидят на крылечках одни воробьи и чирикают: «Ничего, ничего, ничего!»

Утешают его. Скворцы ведь не за спасибо работали. За хорошие домики сберегли в саду яблоки.

КАТАВАСИЯ

Много раз слышал Вася, как бабушка ругала котика Киску:

«Ах ты, разбойник! Зачем ты по горшкам лазишь? Зачем ты портишь топлёное молоко? Зачем снимаешь пенку? Вот я тебе задам!»

Вася тоже любил топлёное молоко и, слушая это, сообразил. Взял соломинку, проткнул пеночку так, что было совсем незаметно. Пососёт молочка через соломинку, когда захочет, и убежит гулять на улицу.

Бабушка берёт горшки и удивляется: как же это так? Молоко убывает, а пенки целы.

Стала следить.

И застигла Васю, когда он с соломинкой пристроился молоком полакомиться.

Засмеялась бабушка, гладит его по голове и говорит:

— Киска, Киска! Теперь мы станем звать тебя Киской, а котика — Васькой.

Вася очень обиделся. Заплакал. Стал жаловаться папе, маме. Они рассказали соседям. Соседи — своим детям. Дети — друзьям и подружкам. И всех это так насмешило, что, куда бы Вася ни пошёл, все дразнят: «Киска! Киска!»

Вот какая получилась катавасия!

А что было делать, когда молока хотелось! Неужели пенку снимать?

Как бы вы поступили на его месте?

КТО ГРАМОТНЕЙ?

Ехали в автобусе две девочки с книжками под мышками: Наденька и Катенька. Обе первоклассницы. Смирно сидели на своих местах, на кожаном диванчике, над которым написано: «Места для детей».

Вдруг автобус остановился. Раскрылись сами собой дверцы, и с передней площадки вошла старенькая старушка, чья-то бабушка.

Трудно было старенькой подниматься по ступенькам, да, спасибо, люди помогли — под руки поддержали.

Водитель оглянулся, увидел, что бабушка вошла, и тронул машину.

Бабушка покачнулась, ищет глазами — где свободное местечко. Да плохо видит. Шагнула к девочкам. А Наденька как крикнет испуганно:

— Куда вы, бабушка! Прочтите, что здесь написано, — это же места для детей! Вы что, неграмотная?

Стыдно стало Катеньке за свою подружку. Вскочила она с диванчика, усадила бабушку и говорит:

— Простите, пожалуйста, Наденьку, она у нас ещё не совсем грамотная.

Старушка села и говорит:

— Ничего, ничего, у вас жизнь впереди — ещё выучитесь!

Выбежали девочки на остановке, обе сердитые, красные, и давай спорить.

Наденька говорит:

— Ты что, не умеешь прочесть написанное? Тебя плохо в школе учили?

А Катенька говорит:

— Нет, это тебя плохо учили: не знаешь, что есть такое неписаное правило: младшие должны уважать старших!

Долго они спорили, чуть на урок не опоздали.

Как вы думаете, кто из них прав?

КТО УПРЯМЕЙ?

Митя очень не любил, когда ему говорили: «не трогай того», «не делай этого». Ему хотелось сделать именно то, что не разрешают.

И вот однажды папа взял его с собой кататься на мотоцикле. Папа правил машиной, а Митя важно ехал рядом с ним в прицепной коляске.

Так он проехал, на зависть всем ребятам, через весь город, через мост. И обратно. Потом папа зашёл в магазин.

— Ты посиди покарауль машину — я быстро вернусь. Куплю продукты, — сказал он.

И, наверное, Митя сидел бы смирно, если бы папа не добавил:

— Смотри только ничего в машине не трогай!

Вот тут Мите захотелось обязательно что-нибудь потрогать.

Мотоцикл стоял на тормозе, а мотор его работал: «трум-трум, трум-трум». Митя послушал. Потрогал один рычажок, потрогал ещё что-то… И вдруг мотоцикл вздрогнул и пошёл-поехал!

— Постой, куда ты? Папа велел стоять!

Мотоцикл оказался упрямым, он шёл всё быстрее.

— Стой, стой! — кричал на него Митя. — Ведь папа не велел ехать!..

Но это не помогло.

— Вот я тебе задам, неслух! — чуть не плача, завопил Митя.

А мотоцикл как рванётся — да в канаву! И свалился вверх колёсами.

Прохожие вытащили Митю, грязного, в синяках. Прибежал отец.