Живые и мертвые

– Господи, почему же вы не сказали раньше? – Боденштайн первым пришел в себя. – Мы ведь считали вас убийцей! Но главное – мы потратили на вас столько времени! Времени, которое, возможно, уже вывело бы нас на след убийцы! – Боденштайн был вне себя от ярости.

– Извините, – пробормотал Штадлер стыдливо. – Я думал только о себе. Мы планировали это мероприятие целый месяц.

– Это ведь очень рискованно! – Пия все еще не могла это осознать.

– Я не боюсь смерти, – ответил Штадлер. Сейчас, когда все выяснилось, он, казалось, почувствовал облегчение. – Скучная жизнь для меня намного хуже.

Боденштайн вздохнул и устало потер лицо. Он еще никогда не испытывал ничего подобного! Некоторые предпочтут забросить свои дела и вызвать на себя подозрение в убийстве, чем признаться в поступке, который выглядит откровенно нелепым. Пия со своей интуицией оказалась права. Как и в том давнем случае с профессором Кальтензее и Маркусом Новаком, у Эрика Штадлера тоже имелись совершенно иные причины для подозрительного поведения!

– Вы можете идти, – сказал Боденштайн удрученно.

– Вы на меня не заявите?

– Нет. – Он придвинул Штадлеру блокнот и ручку. – Напишите нам, пожалуйста, фамилию вашего… вашего уставшего от жизни друга. И тогда можете идти, пока я не передумал.

– Да, еще кое-что, – сказала Пия. – О чем вы говорили в пятницу с Йенсом-Уве Хартигом?

– С Йенсом-Уве? – Штадлер удивленно поднял глаза.

– Да, с женихом сестры.

– Я уже несколько месяцев ничего о нем не слышал, – ответил Штадлер. – Вот номер телефона моего приятеля.

– В прошлую пятницу вы говорили с Хартигом по телефону с 19:45 до 21:09, – упорствовала Пия. – О чем?

– Я клянусь вам, что этого не было! – возразил Штадлер. – В последний раз я говорил с ним на похоронах Хелен!

Вдруг Боденштайн, кажется, что-то вспомнил. Он резко вскочил, открыл дверь и выскочил в коридор. Пия схватила со стола блокнот, кивнула Штадлеру и помчалась за шефом. Она догнала его на лестнице второго этажа.

– Что случилось? – спросила она запыхавшись.

Боденштайн не ответил. С мрачной миной он свернул налево и распахнул дверь переговорной комнаты. Остерманн, Нефф, Ким и Катрин с удивлением посмотрели на него.

– Нефф! – крикнул Боденштайн. – С кем говорил по телефону Йенс-Уве Хартиг в прошлую пятницу вечером?

– Э-э-э… момент. – Наполеон стал суетливо рыться в своих бумагах. – Сейчас… секунду!

– Поскорее! – прорычал Боденштайн злобно. Между бровями образовалась глубокая складка, знак того, что он серьезно разгневан.

– Вот! Ну да! – Нефф неуверенно улыбнулся. – С 19:45 до 21:09 господин Хартиг разговаривал по телефон с Дирком Штадлером.

– С Дирком Штадлером? – переспросил Боденштайн.

– Да, я же вам сказал.

– Вы сказали это сегодня днем, но неопределенно. – Боденштайн терял самообладание. – Собирайте свои вещи, Нефф, и уходите! С меня довольно ваших расплывчатых методов и отсутствия тщательности в работе!

– Но… – начал Нефф, и это слово явилось той самой каплей, которая переполнила чашу терпения Боденштайна.

– Никаких «но»! Если я что-то говорю, то я имею в виду именно это! – взорвался Боденштайн. – Убирайтесь! Немедленно! И не забудьте сдать на вахте ваш гостевой пропуск! Я не желаю вас больше здесь видеть!

Он повернулся на каблуках и захлопнул за собой дверь, оставив свою команду в полном недоумении. Нефф с побагровевшим лицом и сжатыми губами уложил свои бумаги в папку, встал, взял пиджак и вышел из комнаты, не проронив ни звука.

– Пока, Нефф, – пробормотал Кай. – Пожалуйста, никогда не возвращайся, никогда!

– Вот это да! Никогда не видела шефа таким разъяренным, – прошептала Катрин и насмешливо улыбнулась. – Люди, это изгнание стоит не бутылки, а целого ящика шампанского! Как я рада, что мы избавились от этого скользкого субъекта!

* * *