Живые и мертвые

Было начало десятого, когда они добрались до адвокатской конторы в Западном Нордэнде. Они вышли из машины. Ехавший следом полицейский патруль пошел за ними. Ригельхоффу потребовалось немало времени, чтобы найти пропуск и вставить его в лазерное устройство у застекленной входной двери – так сильно у него дрожали руки. При каждом взрыве петарды он вздрагивал. Боденштайн и Пия обменялись многозначительным взглядом.

Известная адвокатская контора HR&F Partner, в которой Ригельхофф был одним из старших компаньонов, располагалась на четырех верхних этажах современного бизнес-центра на Эшерсхаймер Ландштрассе. Архив занимал половину этажа, и Ригельхофф явно не был знаком с системой архивирования документов, так как прошло три четверти часа, пока он, наконец, нашел двадцать три папки, касающихся иска Штадлера к Франкфуртской клинике неотложной помощи.

В своем кабинете, располагавшемся в пентхаусе со стеклянной крышей и круговой террасой, Ригельхофф принялся за работу. Его жена между тем показала полицейским туалет и кофемашину и села позади письменного стола своего мужа.

– Если хочешь курить, выйди, пожалуйста, – сказал адвокат, не поднимая головы, услышав щелчок зажигалки.

Женщина недовольно фыркнула и встала. Зашелестело платье из тафты. Она отодвинула застекленную дверь, и в помещение ворвалась струя ледяного воздуха. Пия наблюдала, как фрау Ригельхофф ходила по террасе перед окнами взад-вперед, разговаривала по телефону и держала в другой руке сигарету. Красивая женщина, которой было совершенно безразлично, что занимало ее мужа, и в голове у которой была только вечеринка и угроза ее срыва.

– Почему у господина Штадлера была только одна папка по всему делу? – спросил Боденштайн.

– У его адвоката их было больше, – ответил Ригельхофф, – но сторона истца действительно получила не все документы. Существовали определенные внутренние протоколы, которых Штадлеры никогда не видели.

– Почему? – удивилась Пия.

– Потому что на самом деле что-то не сложилось, – сказал Ригельхофф. – Имели место неправомерные действия со стороны врачей, и поэтому клиника была очень заинтересована в том, чтобы заключить внесудебное мировое соглашение с истцами. Процесс вызвал скандал, следствием которого явилась серьезая утрата доверия и значительный экономический ущерб для клиники.

– Почему вы не сказали об этом раньше? – Боденштайн рассерженно поднял брови. Каждый, с кем он и ранее беседовал в ходе следствия, выкладывал правду не сразу, а мелкими дозами!

– Потому что Франкфуртская клиника неотложной помощи является нашим доверителем, и очень важным, – пояснил Ригельхофф. – Скорее всего у меня будут серьезые неприятности из-за того, что я дал вам просмотреть документы, но я не хочу быть виновным в смерти человека.

Или он внезапно обнажил свою совесть, или он просто подчинился неотвратимости при выборе из двух зол.

– Какую сумму получили Штадлеры при заключении внесудебного мирового соглашения? – поинтересовалась Пия.

– 50 000 евро, – ответил адвокат. – Но, насколько мне известно, семья Штадлер еще больше получила от господина Герке.

– Почему? – спросили одновременно Боденштайн и Пия.

– Этого я, к сожалению, не знаю. Но они были этим удовлетворены и отозвали свой иск, – сказал Ригельхофф, листая вторую папку. – Остальное было для меня уже неважно.

Звонок мобильного телефона Боденштайна нарушил тишину. Он передал бумаги Пии и нажал кнопку телефона.

– Боденштайн, – сказал он коротко.

– Это… это Каролина Альбрехт, – сказал, к его удивлению, женский голос. – Я дочь… профессора Рудольфа. Извините, пожалуйста, что так поздно беспокою.

– Я знаю, кто вы, – сказал Боденштайн. – Хорошо, что позвонили. У меня к вам есть претензии.

– Знаю, вы имеете в виду господина Герке. Мне очень жаль. Я не могла представить, что такое может случиться, – ответила фрау Альбрехт несколько невнятно. Она говорила заплетающимся языком, как будто уже выпила пару бокалов шампанского. – Но я звоню по другой причине. У меня оказался блокнот Хелен Штадлер, и здесь есть информация, которая, я думаю, для вас очень важна. Речь идет о списке смертников.

– О списке смертников? – переспросил Боденштайн. – Что это такое?

– Список с именами. Он начинается с Ингеборг Роледер. Потом следует имя моей матери, потом сына Фрица Герке и еще несколько имен, которые мне ничего не говорят. Ах да, доктор Бурмейстер и доктор Яннинг там тоже указаны.

Боденштайн на мгновенье потерял дар речи.

– Кроме того, я узнала, что Хелен не совершала самоубийства, – добавила фрау Альбрехт, – а была убита своим другом.

– Где сейчас этот блокнот?

– К сожалению, не знаю.

– Я думал, он у вас.

Пару секунд на другом конце провода стояла мертвая тишина, и Боденштайн испугался, что Каролина Альбрехт положила трубку.

– У меня возникла небольшая проблема. Я попала в аварию и нахожусь в больнице в Бад-Хомбурге. Блокнот был в моей машине, и куда его вместе с машиной доставили, мне, к сожалению, неизвестно.