Живые книги

В первой комнате галереи было много разных людей — и представителей богемы, и случайных посетителей, стояли треноги с камерами — видимо, какой-то телеканал собирался снимать сюжет об этом мероприятии. Виктор тоже достал из машины фотоаппарат с большим объективом и диктофон. Он как-то сразу изменился: сосредоточился, нацелился на рабочий процесс, попросил Амалию свободно ходить здесь и смотреть, но не исчезать. Извинился, что должен ее оставить.

Она послушно обошла первый зал, а у прохода ко второму увидела вывеску «Ангел любви и надежды. Благотворительная акция-аукцион». Ее несколько удивило сочетание таких разных слов — «ангел», «благотворительность», «аукцион»… В груди зашевелился скепсис: видимо, опять какое-то красивое шоу для чьего-то пиара.

Она переступила порог второго зала и замерла. На большом, метра в четыре высотой, полотне была нарисована молодая и красивая обнаженная женщина с длинными золотыми волосами, спускавшимися по груди и ниже, прикрывая определенные части тела, а за спиной ее — развернутые крылья, созданные из отпечатков детских ладошек, окрашенных золотой краской. Под ногами у Ангела были деревья, дома, трава и солнце, а фигура будто поднялась над ними. Невысокая блондинка, та, что вчера вечером рисовала вместе с детьми эту «эротику», неподвижно стояла спиной к полотну, лицом ко входу, раскинув руки, и смотрела в небо. Было понятно, что высокий потолок галереи ей не мешает. Женщина казалась совсем маленькой и хрупкой рядом с таким крупным рисунком, но выглядела спокойной и космически счастливой.

Люди начали входить в зал, замирали на пороге так же, как Амалия застыла сегодня в церкви перед монументальной росписью, всколыхнувшей ее душу.

Что ж это за акция? Почему Виктор ничего ей не объяснил, а оставил одну? И почему вчерашний неприятный привкус от созерцания здешнего творческого процесса сегодня моментально рассеялся? И где юные соавторы этого шедевра?

Гости образовали полукруг возле художницы, и началась импровизированная пресс-конференция, из которой стало ясно, что художница, американка украинского происхождения, является посланником ООН в сфере культуры, путешествует и воплощает различные благотворительные проекты, обычно направленные на помощь больным детям и сиротам.

Вчера в этой галерее при закрытых дверях она и семеро больных раком детей, которые лечатся в киевской клинике, создали эту картину, а сегодня она выставлена на аукцион. Вырученные деньги будут переданы больнице для закупки чего-то крайне необходимого, а также художественных материалов для детей, чтобы они продолжали творить.

На какое-то время Амалия перестала слышать, о чем бегло, на хорошем украинском, но с сильным акцентом говорила эта доброжелательная молодая женщина.

Перед ее глазами возникали кадрами моменты, увиденные вчера через окно галереи. И только теперь она осознала, почему дети, соавторы картины, показались ей тогда странными. Ни у одного ребенка не было волос! А у маленьких на лице были еще и марлевые маски.

Амалия вздрогнула от мужского голоса неподалеку, в котором звучали агрессивные нотки, она снова напрягла слух и сконцентрировалась на том, что происходило в зале.

— Скажите, неужели нельзя было выбрать какую-то другую тему для рисования с детьми, а не эту, извините, Афродиту? Я отец троих детей и не хотел бы, чтобы они своими руками рисовали в таком юном возрасте голых теть!

По залу пробежал шорох, кто-то недовольно зашикал на мужчину, который задал вопрос, но художница не растерялась. Она на мгновение замерла, рассматривая этого человека, и сдержанно объяснила:

— Это не Афродита, а Ангел Любви и Надежды. Он создан руками онкобольных детей. Это их молитва за исцеление. Дети не видят на картине циничной «голой тети», как вы. Созданный ими Ангел одет в золотые волосы. Мы обсуждали это перед тем, как начать рисовать картину. Именно так дети видели этого Ангела, это их мечта, потому что ни у кого из них пока волос нет. Ангел обнаженный — это символ Богом созданной первозданной чистоты. Уверена, что вы тоже не в штанах родились. И очень жаль, что к чистому и прекрасному вы отнеслись с таким сарказмом.

Люди заговорили между собой, а хозяйка галереи объявила о начале аукциона. При этом обратилась к зрителю, возмутившемуся обнаженной натурой:

— Чтобы показать ваше благородство и непредвзятость, вы имеете шанс купить эту картину и таким образом внести вклад в конкретную помощь больным детям!

— Вряд ли, вряд ли, — сказала пожилая дама, — такие любители похаять чужие добрые поступки только и способны, что читать морали, а как до дела, то и тю-тю!

Но недовольный господин уже проталкивался к выходу — его пуританские идеи тут почему-то не прижились.

Амалия впервые была на подобной акции, смотрела вокруг, слушала, но взгляд ее постоянно возвращался к хрупкой блондинке, художнице, маленькой женщине с большим сердцем, в котором нашлось столько тепла и любви к чужим детям, так нуждающимся в поддержке.