Живые люди

– Володя, – заявила Ира. – Чем сидеть просто так, может быть, поможете там? Они крышу кроют, вы бы очень им пригодились.

Он вскочил, расплескивая недопитый чай, и с готовностью принялся натягивать куртку; спустя несколько минут снаружи послышался его ломкий срывающийся голос.

– Неплохой вроде мальчик, – сказала Ира неприязненно. – Но вот убила бы на месте, чертов нытик.

Перед самым закатом – мы как раз возвращались с озера с неполным ведром мокро плюхающей плотвы, – небо затянулось и поблёкло. Повалил тяжёлый весенний снег, липкой сплошной стеной занавесивший горизонт, и сразу всё исчезло: берег с двумя осиротевшими избами, чёрные лохматые ёлки, разбегающиеся вправо и влево от острова изрезанные трещинами озёрные рукава. Хотя именно солнце было сейчас нашим главным противником, стремительно сокращавшим недолгий срок, отделяющий нас от настоящей, серьезной робинзонады, его неожиданное исчезновение захлестнуло нас новой волной паники. Снегопадов не было уже почти месяц, и мы отвыкли от оглушительной тишины и темноты, бывших им неизменными спутниками – настолько, что в течение первых бесконечных мгновений не могли даже сообразить, в какую сторону возвращаться. Только что остров был вот он, совсем рядом, в нескольких сотнях метров, и вдруг пропал, скрылся, утонул; и даже торопливый, приглушенный снежной завесой стук молотков, забивающих в стропила кровельные гвозди, раздавался теперь, казалось, сразу со всех сторон, не подсказывая направление, а только запутывая нас.

Уже на мостках, возле самой входной двери, Марина поставила ведро и обернулась, и опустила уголки губ. Не вздумай, подумала я, не вздумай заговорить, достаточно того, что мы все об этом думаем, и мысли наши перетекают из одной головы в другую беспрепятственно и легко: а что, если они не дошли, если заблудились и попали в слепой этот снегопад?

– У них палатка, – сказала Ира резко. – Четыре здоровых мужика, и не холодно же совсем. А ну марш в дом!

И Марина вздрогнула, и толкнула дверь.

Из-за снега юного Вову, замерзшего и напуганного теперь ещё и перспективой одному брести через озеро, пришлось оставить ночевать. Он был согласен даже остаться без ужина, удовольствовавшись кружкой жидкого бульона, и облегчённо устроился на пустующей железной кровати, на которой и уснул – мгновенно, как отогревшийся уличный щенок; а мы, уложив детей, ещё долго сидели без слов вокруг пустого стола, и смотрели в окно, в белую тьму, чувствуя себя маленькими, бессильными и одинокими. Легче нам стало, только когда снаружи вдруг требовательно заскребло, зашуршало, зацарапало острым по дереву, и с потоком свежего воздуха в перетопленную комнату просочился желтый, длиннолапый, весь облепленный снегом пёс, нырнувший на своё место возле печной заслонки и задышавший спустя минуту глубоко и ровно, словно и не пропадал где-то целых двое суток. Именно его возвращение заставило нас поверить в то, что в белой пустоте вокруг не осталось других опасностей, кроме снега, холода и расстояния, и ни одна из этих напастей, даже все они вместе взятые не способны всерьёз навредить тем, кого мы отпустили – ни сегодня, ни завтра, никогда.

Уверенность эта выветрилась утром следующего дня, когда, выглянув наружу, мы не смогли разглядеть ни озера, ни деревьев, ни даже края мостков. К оконным стеклам прижималась снаружи одна только непрозрачная, плотная снежная пелена. Чертыхнувшись, папа заторопился: «крышу, крышу надо закончить, полный чердак навалило уже», – и сонные лохматые Мишка с Вовой послушно принялись одеваться. Через несколько часов последний рубероидный лоскут был прибит на место, но словно не желая возвращаться в дом и вместе с нами смотреть в окно, все трое наспех глотнули чаю и с явным облегчением убежали назад, подальше от нашей тревоги.

– Окна, – сказал папа с напускной досадой. – Окна надо воткнуть. Снег валит, не высушим потом. Гвозди-то мы взяли, это я догадался, но кто мог предположить, что нам понадобится монтажная пена? Ладно, будем по-деревенски. Тряпок у нас, конечно, не хватит – три больших окна, да дверь еще – так что придется потрошить матрас. Андрюхин возьмём, – предложил он задумчиво, весь поглощённый только важной своей задачей – утеплить окна и двери, и через минуту уже стаскивал тяжелого полосатого монстра на пол и кричал Мишке:

– Помоги-ка! Дверь подержи! Вот так!