Живые: Мы можем жить среди людей. Мы остаемся свободными. Земля будет принадлежать нам. Мы будем любить всегда

– Они и есть наши родители, – ответил Федор, – и в наших жилах течет кровь с вирусом фриков. Тут уж ничего не поделать. Так, Мартин?

– Вы все заражены. Вы все являетесь носителями вируса, – тут же подтвердил робот.

– Поэтому ни один представитель Гильдии сюда не сунется. И если бы удалось добраться до управления станцией и перепрограммировать пятнадцатых, то можно было бы поговорить с Гильдией. Поставить свои условия. Может, у них уже есть какое-нибудь лекарство от этого. Может, болезнь не только на нашей станции, но и на других тоже. – Федька говорил громко и четко. Словно печатал слова в программе планшета.

– А ты, Мартин, знал, что только те, кто умеет любить, не заболевают? – вдруг спросила Жанна. Дернула худеньким плечом, выпрямилась, убрала волосы со лба.

Белокожая, тоненькая, звонкоголосая – она чем-то напоминала Эмму. Только выглядела чуть добрее и проще.

– Мы не знали причину того, что не у всех активируется вирус. Точных данных у нас нет.

– Почему вы никогда не учили нас любить друг друга? – не унималась Жанна.

– Я думал, что это вам не нужно. У вас слишком короткий жизненный цикл, поэтому лишнему вас не учили. Только общим образовательным программам. Я дал вам Закон, чтобы держать в рамках. Закон как сумму правил, следуя которым вы сможете остаться управляемым социумом.

– Но ведь защищает от болезни не Закон, а любовь, – уже чуть тише проговорила Жанка и почему-то посмотрела на Егора.

Тот еле заметно улыбнулся ей, и зеленые глаза его засветились какой-то спокойной радостью.

Таис посмотрела на Жанку, потом на Егора. Слегка пожала плечами. Может, и не все потеряно для детей Второго уровня. Может, они все-таки умеют любить, просто еще не знают об этом. Шанс выжить есть у всех, даже у нее, Таис. Надо только научиться этой самой любви. Научиться чувствовать то, что чувствует Федор.

– Послушайте, – вдруг сказал Федор, – вам удалось спасти всех детей?

Этот вопрос крутился и у Таис в голове. Только она не решалась его задать. Все ли дети спаслись или фрики получили свою порцию на ужин? Дети на ужин… Как чудовищно это звучит. Родители поедают своих детей на уровнях космической станции.

– У нас есть проблема. Часть детей – двенадцать человек – укрылись в классах за Оранжевой магистралью. С ними два робота-дона, они постоянно передают мне сведения. Сейчас все целы, но пищи у них нет. Добраться до еды они не могут. Под дверьми караулят изменившиеся особи.

– А… – Жанка проговорила совсем тихо, – трое ребят погибли, я сама видела. С противоположной стороны магистрали. Сколько всего погибло детей?

– Четверо. Нам не удалось их сохранить.

Таис молчала. Федор тоже. Оба слишком хорошо понимали, как погибли дети.

Аппетит пропал. Она держала в руках кусочек пиццы и чувствовала, как к горлу подкатывает ком. Полакомились все-таки родители своими детьми…

– Их что, сожрали фрики? – глупо спросил Димка и мигнул. Уставился на Мартина бестолково и наивно.

Видимо, он все еще надеется, что роботы легко разрешат эту проблему, как они решают все остальные вопросы на станции. Только вряд ли. Таис уже поняла, что роботы далеко не всемогущи. И кое-что придется делать самим.

– Не болтай, – одернул Димку Федор, – не пугай девочек. Погибли дети – и все. Надо сделать так, чтобы больше никто не пострадал. И надо увести тех, кто застрял за Оранжевой магистралью.

– Ну да. Только как это сделать? – хмуро спросил Кир и отодвинул от себя почти полную тарелку. Тоже, видимо, расхотелось есть. Поешь тут, слушая отдаленный вой ненасытных тварей.

– Придумаем. Завтра придумаем, с утра. Сейчас я устал и хочу спать, – ответил Федор. – И Тайка тоже. Послушай, Мартин, значит, вы напоминали родителям, чтобы они навещали своих детей. Но почему? Вам-то какое дело до этого? Ты же компьютер, тебе вообще не важно, что чувствуют взрослые люди.

– Дети скучали по родителям. Плакали. Поэтому мы и просили взрослых приходить сюда почаще. Уже после родители, которые не планировали навещать детей, приняли решение вовсе не появляться здесь. Чтобы дети не знали, что такое общение с мамой и папой, и не скучали. После появления новейших роботов пришло распоряжение сократить рождаемость вдвое. Тогда дети появлялись только у тех, кто этого хотел. Это было в последний год перед заражением.

– У меня есть брат. Его Ромка зовут, – вдруг заговорил Сенька, – он исчез уже давно. Он с вами? Или пропал где-то на станции?

Сенька спросил, а сам даже не посмотрел на Федора. Отвел глаза, провел пальцем по лежащему рядом с ним планшету, будто ему не терпелось начать игру. Будто все ответы он собирался искать там, в глубинах корабельной сети.

– Ромка у нас. Колючий его привел. Ну, Колька, который жил с Эммой Раум. Эмма тоже у нас, нам удалось ее вывести. И Эмма, и Илья, и Катя. Все выпускники этого года уцелели. Мы увели их из-под твоего носа, Мартин. – Федор хмыкнул.

– Мы не отвечаем за Нижний уровень. И за Верхний тоже. Вы увели детей из-под носа Гильдии. Так будет вернее. Что ж, если вам удается каким-то образом избегать заболевания, я рад. На самом деле.