Живые не любят умирать

– Илья вызвал ее к себе, – продолжил «козел» и «подонок», вытирая выступившую изо рта кровь. – Спросил, откуда она знает, куда ушла… блин, плохая у меня память на имена… короче, номер один. Номер два поведала, что читала записку, и озвучила все, что там было, наизусть. Видимо, она не ждала от Ильи никакой гадости. Ей и на ум не могло прийти, что конверт передал не почтальон, а сам Илья, и без нее знающий, что там написано. Короче говоря, мы решили, что это она сунула свой длинный нос в замок и обыскала его. Кто знает, видела она труп или нет? Даже если предположить, что нет, то о замке Варламовых она бы всенепременно рассказала ментам, а мы как раз собирались их вызывать, вроде как положено уже. Но нам повезло. Повариха в тот день на ночь уехала домой, сама номер два наглоталась снотворного, а день недели был четверг!

– Какую роль во всем этом играет Ольга?

– Ой, не спрашивай… – Щавель наконец перестал возмущаться моему «тыканью», более того, общался со мной уже на равных, хмурящимися бровями доверительно показывая, что Ольга ему крайне несимпатична. – Сам не понимаю, за каким фигом он потащил с собой эту девицу. Совсем ему мозги затуманила. Илья вообще падок до красивых женщин, да еще и если они в теле… Но тебе, Екатерина Михайловна… – хотел он сказать что-то обидное, навроде «ничего такого не светит», как будто бы меня могло огорчить то, что я не представляю интереса для Ильи, вора и убийцы, но покосился на Логинова и осекся.

– А говорил, на имена плохая память.

– Ну! Ты столько раз повторяла свое имя, что не запомнить его было б весьма затруднительно.

– Проехали. Вожаком на мессе Илья был?

– Да. А мы с его девкой стояли рядом, в кругу. Затем я, как водится, пошел прятать труп от посторонних глаз. А вообще, можно вопрос? Откуда вам известно про мессу? Неужели вы и там побывали? – Мы кивнули с печальным видом. Эх, лучше бы мы никогда не переступали порог проклятого замка Варламовых. – Боже, мало вам моего кабинета… Всюду нос свой надо сунуть, да?

– А кулаком тебе в челюсть тоже надо, да? – разозлился Жека. – Помалкивай, ублюдок!

– Последний вопрос! Эту птицу-девицу вы теперь тоже посадите в клетку? Чтобы уж не один я мучился.

– Уже посадили, – ответила я. – И она уже успела оттуда упорхнуть.

– В самом деле? – неподдельно удивился Щавелев, с надеждой озираясь по сторонам. Впрочем, скоро его удивление сменилось горечью разочарования. – Хм, не вижу возможности.

– Ей помогли.

– Блин, вот бы мне кто-нибудь помог! Кто, если не секрет, проявил такую добродетель?

– А то ты не догадываешься, – оскалилась я. – Инна Михайловна, конечно.

– Хм, странно. С чего бы ей?

– С того, что она с вами в одной лодке!

Адвокат Серовых на мгновение задумался, после пожал плечами.

– Ничего об этом не знаю. Все вопросы к Илье, – и противно ухмыльнулся, очевидно, думая про себя, «если сможете их ему задать».

Парни уставились на меня с подозрением на умопомешательство. Мое, конечно.

– Ты ничего не перепутала?

– Нет, я ничего не перепутала! – со злостью рыкнула я. – Он специально ее выгораживает. Скажи лучше ты, придурок доморощенный, сбитый почтальон – ваших с Ильей рук дело?

Он запросто кивнул.

– Перестраховались. На всякий случай. Чтобы никто, возомнивший себя великим сыщиком, не смог выяснить, что почтальон никаких записок не передавал.

Да, а мы-то еще его малахольным величали. Пассивность, недалекость и слабохарактерность – это всего лишь маска, за которой он долгое время прятал от посторонних свою хитрую, хладнокровную, безжалостную сущность.

Глава 17

Андрей и Вячеслав Тихонович испытали настоящий шок, когда просмотрели запись и выслушали сопутствующий ей рассказ.

– Отец говорил мне, – кинулся в горькие воспоминания дядя Слава, – что мы должны владеть соседними землями, так как находимся в отдаленном родстве с этими самыми Варламовыми. – Мы удивленно воскликнули: это был неожиданный поворот. – Я по-настоящему бесился, когда он снова и снова заводил этот жуткий разговор о том, что «какая-то пара людишек» стоит на пути и вот бы, мол, их убрать. Я пытался объяснить ему, что это бесчеловечно, но он только обзывал меня слабаком и ничтожеством. Илюша попал под его дурное влияние… Как он мог додуматься до такого – продолжить его дело?!

– Сущий монстр, – пробубнил расстроенный Андрей. Его, конечно, было жалко, но вот на отца смотреть было просто-таки больно до слез, так он сокрушался.

– Это я виноват! Нужно было прекратить это вредоносное общение! Я видел, что они сблизились, я должен был помешать… – По щекам дяди Славы побежали крупные слезы. Каково это – узнать, что твой сын убийца? Надеюсь, мне не доведется этого испытать никогда.

– Вы ни в чем не виноваты, – успокаивала будущего свекра Ленка, гладя его по голове.

– Спасибо, дочка…

Воистину, семью сближает горе. Если раньше, как мне казалось, Вячеслав Тихонович относился к возлюбленной младшего сына равнодушно, то теперь, поняв, насколько она добра и чувствительна, считал ее за родственницу.

– Что делать будем? – спросил нас Андрей.