Живые зомби

После собрания мы расходимся в темноте. Середина октября, и настоящая осень наступит почти через месяц, а на улице уже зловещая непроглядная тьма.

Осень я всегда терпеть не мог. Еще до аварии не выносил усиливающийся с каждым днем холод и увядающие листья. А теперь я словно наяву вижу, как во мне самом остывает жизнь. Такое впечатление, что нескончаемая осень обернется вечной зимой.

Меня вновь одолевает тоска.

Хелен настаивает, чтобы с собраний мы расходились парами, но Карл нипочем не соглашается: говорит, не нужен ему поводырь. Мне по дороге с Джерри, Хелен и Ритой, так что мы уходим в одну сторону, а Том и Наоми — в другую. Чаще всего за мной увязывается Джерри и без умолку болтает об аварии, в которую он попал, о том, что ему охота с кем-нибудь перепихнуться, и не терпится узнать, как это — быть мертвым. Меня эта тема тоже волнует. Особенно когда не получается отвязаться от Джерри.

— Чувак, тачка была улетная, — трещит Джерри. — Видел бы ты ее! Вишнево-красная, под капотом зверь, а не мотор, акустика просто убойная!

Его историю я знаю наизусть. Пузырь «Джек Дэниелс», несколько затяжек из бульбулятора, не пристегнутый ремень, фонарный столб, неверный расчет при совершении правого поворота… Джерри выбросило через лобовое стекло вишнево-красного «додж-чарджера» 1974 года и протащило по Ривер-стрит вперед башкой. Сию повесть я слышал много раз, и мне уже кажется, что это произошло со мной. Впрочем, у меня все было еще хуже. Джерри хотя бы ехал в машине один.

Жена спала на пассажирском сиденье и, в отличие от меня, больше не проснулась.

Первые два месяца после аварии все мысли мои были только о Рейчел. Я вспоминал запах ее волос, вкус ее губ, ее тепло у меня под боком. Я погряз в страданиях, меня снедали душевная боль и жалость к себе самому. К тому же приходилось терпеть запах гнили, привкус формальдегида и что-то делать с холодным загнивающим телом. Вполне достаточно, чтобы появилось желание облиться бензином и зажечь спичку.

Вряд ли вы это поймете, если вам не доводилось очухаться после автокатастрофы и обнаружить, что ваша жена погибла, а сами вы — оживший разлагающийся труп.

По словам Хелен, хоть все мы и потеряли больше, чем просто акции, нам нужно твердо верить в будущее. А для начала мы должны освободиться от прошлого. Над этим я до сих пор и работаю. Сейчас прошлое — это все, что у меня есть, хотя будущее сулит много интересного, как новый осенний цикл программ на Си-би-эс.

Раньше я хотел, чтобы и Рейчел воскресла вместе со мной; тогда мне не пришлось бы переносить все это в одиночку. Впрочем, с течением времени я понял: ей повезло, что она умерла. Мне бы не составило труда поблагодарить бога за те небольшие милости, которые он мне оказывал, но я сомневался в его существовании даже до аварии. Да и теперь мое мнение тоже не сказать, что изменилось. Потеряй самый набожный человек в автокатастрофе жену, этого будет достаточно, чтобы пошатнуть его убеждения. А уж если вы изначально были скептиком, запах собственной гниющей плоти изничтожит зачатки вашей веры в божественную силу.

Здесь и кроется самая главная проблема возвращения из мертвых: запах преследует повсюду.

Я воскрес через сорок восемь часов после смерти, и меня успели набальзамировать. После воскрешения процесс распада тормозится и происходит в два раза медленнее естественного роста волос. Есть счастливчики, кому подфартило пройти бальзамирование: формальдегид — волшебный эликсир, который делает разложение едва уловимым, и это позволяет живым мертвецам испытывать некоторое чувство гордости. Быть зомби и без того паршиво, а если тебе не повезло, и ты очнулся до бальзамирования, у тебя начнут выпадать волосы, ногти и зубы. Идешь себе по улице — и вдруг ни с того ни сего грудная или брюшная полость отворяется нараспашку. Конфуз, да и только.

Коли формальдегида в вас достаточно, разложение тела и органов вполне можно обуздать. Даже если у вас нет промышленного концентрата, формальдегида полно в губной помаде, косметике, лаке для ногтей, зубной пасте, ополаскивателях, дезодорантах, антиперспирантах, пенах и маслах для ванн, шампунях и безалкогольных напитках.

Рита напитывается формальдегидом из губной помады и лака для ногтей, а Джерри получает его из сладкой газировки. Лично я стараюсь обходиться без соды — она вредит зубам. Восполняю запасы шампунем и зубной пастой. Впрочем, от случая к случаю не чураюсь и кондиционера для волос.

— …а дальше знаю только, что тормозил мордой об асфальт, — говорит Джерри. — Ну и город, сплошные ДТП!

Всю дорогу бубнит о своей аварии!.. Впереди идут Рита и Хелен, и у них блаженная тишина. Именно в такие минуты я почти жалею, что мне не оторвало оба уха.

— Чувак, хочешь потрогать мои мозги? — предлагает Джерри.

Вот уж чего мне совсем не хочется делать!.. Но не так-то просто писать одной рукой «Спасибо, нет» на свисающей с шеи маркерной доске и одновременно шагать, подволакивая ногу из-за сломанной лодыжки. Поэтому я лишь мотаю головой — в надежде, что он не пустится рассказывать о своем нескончаемом стояке.