Живые

– Сажо безобидный… он безобидный, безобидный… – забормотало существо, выразительно вращая глазами. – Сажо безобидный, он поможет… ничего себе тварь… он просто повторяет… – Вдруг существо изменило голос и четким мальчишеским тоном выдало новую фразу: – Ты должен нам помочь, Сажо. Ты должен передать информацию в центр. Ты должен нам помочь, Сажо, больше некому…

Ник резко обернулся и приложил палец к губам. После кивнул на существо, ткнул в него рукоятью выключенного меча, словно пытаясь что-то сказать. Он не произносил ничего вслух, видимо для того, чтобы не сбить робота с толку. Но Эмма уже и сама поняла.

Электронная собака владела информацией. Она несла в себе записи последних событий и, скорее всего, являлась ключом к тому, что случилось на станции.

Жак понимающе кивнул, сделал два небольших шага в сторону робота и вдруг с молниеносной быстротой кинулся на него. Схватил, прижал к груди и поднялся.

Возмущенная собака замотала башкой, еще больше выпучила глаза и затарахтела с возмущением:

– Ничего себе тварь! Ничего себе тварь… тварь… тварь…

– Заткнись уже, – буркнула Эмма.

– Сама заткнись! – зло рявкнула говорящая собака, и это уже походило на осмысленный диалог.

– Сейчас разберемся, – уверенно пробормотал Жак.

Ник вытянул висевший на груди небольшой медальончик с красным камушком, сначала уважительно прижал его к губам, нажал на камень и приложил к голове собаки. Медальон засиял нежным розовым светом, робот замер, разинув пасть. На медальоне возникли мелкие изображения, которые тут же создали над головой собаки квадратную голограмму.

– Сейчас починим, – решительно заявил Жак. – Теперь ясно, что с ней стряслось. В нее выстрелили из лазерного оружия, и это нарушило схемы.

Эмма подумала вдруг, что Таис сказала бы, что роботу вышибли мозги, и невесело улыбнулась этой мысли.

– Ему не помочь, его голова нуждается в замене, – серьезно сказал Ник.

Это еще больше развеселило Эмму, и она еле удержалась, чтобы не фыркнуть.

Братья забрались в голову электронной собаке, что-то поковыряли там, вернули на место выпученные глаза, после Ник еще раз нажал на камушек и убрал свой медальон.

– Информация у нас, – уверенно сказал он. – Можно прослушать, если хотим.

Жак спустил электронную собаку на пол, и та растянулась, раскинув в стороны все шесть лап.

– Что вы с ней сделали? – не поняла Эмма.

– Выключили. Она делает шум, – невозмутимо пояснил Ник. – Пошли дальше. Вся ее информация тут. – И он стукнул ногтем указательного пальца по своему кулону.

– Может, послушаем? – спросила Эмма.

– Послушаем. У нас будет время, – согласился Жак. – Но сначала уйдем отсюда. Неизвестно, кого могла привлечь говорящая тварь своим голосом.

Глава 7 Таис. Каждый сам владеет своим оружием

1

Пушистик за последние дни сильно изменился. Подрос, окреп. Зверь отлично питался все это время, поэтому бока у него округлились, а под шкурой стали хорошо заметны крепкие жгуты мышц. Густая шерсть отливала шелком, появился мягкий, как пух, подшерсток.

Да и выглядел он гораздо симпатичнее своих родителей. Если те пугали розово-белым корпусом, уродливыми мордами и странными лысыми, прижатыми к белой шерсти ушами, тотемные, точно вишни, глаза Пушистика вызывали умиление, а слегка приплюснутая острозубая пасть временами казалась даже симпатичной.

Да и окраска его изменилась. Вдоль спины протянулась серо-черная полоса, подушечки на лапах тоже потемнели. Он не походил ни на кошку, ни на собаку. И в то же время удивлял гибкостью, завершенностью и ловкостью. Он отлично умел убивать и всегда питался от пуза.

Таис не задавалась вопросом, что же он ест. Пушистик уходил в лес на несколько дней и появлялся всегда ближе к вечеру, сытый, медленный, довольный и вальяжный. Разваливался у печи или под кроватью, щурил глаза, лениво распахивал зубастую пасть и демонстрировал острые клыки.

Он ни разу не выказывал привязанности или любви к своим хозяевам, не ластился, не заглядывал в лицо – другими словами, никаких унижений. Пушистик вел себя как полноправный член семьи, только очень независимый. И чем сильнее он становился, тем наглее и равнодушнее блестели его выпуклые глаза.

Федор называл его братаном и временами посмеивался.

– Эта зверюга гуляет сама по себе, – говорил он. – И наверняка думает, что оказывает нам честь своей дружбой. Посмотри, как щурится на огонь, точно хозяин леса.

– Пушистик, Пушистик, – принималась звать его Таис и трепала за мягкую шерсть.

Пуш не реагировал, только еще больше щурился, и не ясно было, нравится ему ласка или он милостиво терпит хозяйские приставания.

Но иногда на Пушистика нападала жажда общения с людьми, и тогда он таскался за Таис по огороду, к ручью и даже в лес. Ходил по пятам, махал отросшим белым хвостом и дергал ушами, отгоняя мелких мушек.

Вот и в этот раз, когда зазвучал призывный вой труб с деревенской площади и Федор, натянув жилет, собрался уходить, Пушистик выбрался из-под кровати, озабоченно потряс башкой, словно прогоняя сонливость, и выжидающе уставился на Таис.