Живые

– Это кто ж их делает такими болтливыми? – удивилась Эмма. – Эти программы можно исправить, и он не будет рассуждать о том, о чем не должен.

– Как это исправить? Сделать меня бестолковым молчуном вроде Чайника? – возмутился Гусь и выпрямился, яростно блестя диодами глаз.

Эмма вдруг вспомнила Лоньку, которого отформатировал и переделал Колька. Подумав о Колючем, ощутила внутри привычную пустоту, черную и страшную, и вздохнула.

– Сделать тебя более пригодным для работы, – пояснила она Гусю.

– Тогда будет неинтересно! – решительно возразила Френси. – Роботы должны развиваться. Мы развиваемся, эволюционируем, меняемся. И роботы должны тоже развиваться. Так говорил наш дядя, отец Саманты.

– Так говорили оба наших отца. Иначе, если не будем развиваться, превратимся в зверей! – Это тоже говорил отец, – добавила Саманта.

– Это не то развитие. Люди не в ту сторону развиваются, поэтому уже стали превращаться в зверей, – тихо проговорила Эмма.

– Давайте не говорить лишнего, – вмешался Жак. – Отключите голосовое реле робота и пусть лезет на разведку. Если путь свободен, мы тоже пойдем.

– Не стоит его отключать, иначе он нам ничего не передаст. Его системы работают как у людей. Он сам себе отдает команды. Если посылать его просто что-то завинтить или проверить – можно и без голоса. А если на разведку – то его способность все замечать вам пригодится. На самом деле он очень дельный робот, – заступилась Френси за свое создание. – Вот увидите. Торопитесь, если действительно хотите выручить своего. Но если на вас нападут синтетики, мы вам не поможем. Мы только за своих. А вы для нас чужие. Мы за семью. Семья всегда превыше всего.

– Я понял. Мы тоже за семью, – широко улыбнулся Ник. – Мы тоже за своих. Давайте, пора.

2

Цех был огромным и круглым. Но колбы с голубой и прозрачной массой Живого металла в нем не было. Станция питалась по старинке, энергией из космоса.

– Никакого Живого металла тут, – тихо произнес Жак, оглядывая стены и начинку цеха.

– Значит, станция сошла с орбиты еще до того, как ею завладели синтетики, – добавил Ник.

– Тогда каким образом синтетики оказались внизу, на Нижнем уровне? – удивилась Эмма.

– Захватили его. И обустроили свои цеха. Как будто им делать нечего и на планете для них уже нет места. Жадюги, оставили бы людей в покое! – возмущенно проговорил Вил. – Вот он, ваш люк. Прямо в полу, в середине цеха. Вот туда вам и надо. Мы сейчас отключим внутри его энергетическое напряжение, распыляющее на частицы все, что движется. Энергораспылитель наш, который защищает от синтетиков.

– Не выдавай все секреты, – возмутилась Саманта и щелкнула Вила по затылку.

– Сама не выдавай. Пусть знают, что у нас много приспособлений, отец нас научил. – Вил пихнул сестру и почесал голову в том месте, куда пришелся щелчок.

Френси между тем опустилась на колени рядом с небольшим круглым люком, в который взрослый человек пробрался бы с большим трудом, но для подростка места – в самый раз. Склонилась над расположенным рядом с ним овальным плоским пультом, приложила ладонь, быстрыми движениями пальцев набрала какую-то комбинацию. Загорелся ряд синих диодов.

– Первая ступень, – тихо сказала Френси, еще раз что-то нажала, и пара диодов поменяла цвет на красный. – Вторая ступень. – Еще одно движение. Еще три диода стали красными.

– У вас оружие есть, правильно? – оглянулась Саманта, смерила взглядом Ника и Жака. – Если что, мы откроем вам проход, но следом за вами спускаться не будем. Ясно?

– Мы поняли. Берегите себя, – четко произнес Ник.

Эмма бросила короткий взгляд на Саманту и ничего не сказала. Она давно перестала бояться. Тревогу и опасность чувствовала, да. Но страх смерти уже ушел. Какая-то часть внутри умерла вместе с Колькой и погибшим роботом Лонькой. Какая-то слишком важная часть. И сейчас, стоя перед люком, ведущим в опасный проход, Эмма хорошо понимала, что изменилась и изменилась навсегда.

– Третья ступень. Готово, – тихо проговорила Френси и подняла голову.

Глаза у нее были светло-карие, почти желтые, с длинными густыми ресницами. Брови четкие, разлетающиеся к вискам, губы крупные, большие. Ровный нос и парочка веснушек на носу. Красивая девочка, но в глазах – слишком много злости и настороженности. И какой-то глубокой тревоги, сквозящей и в порывистых движениях, и в привычке поджимать губы и пристально вглядываться.

– Тогда Гусь. Пошел, – просто сказала Саманта.

И робот, наконец-то прекративший говорить, остановился у самого края люка.

Люк открывался с середины. Сначала появилась крошечная точка, которая росла, превращаясь в правильный темный круг. И в этом кругу, в кромешной темноте, Эмма не могла рассмотреть ничего. Она поежилась, слегка отступила и оглянулась на Ника.

Тот стоял спокойно и уверенно, не отводя взгляда от открывающегося люка.

– Вот это темнотища, – буркнул Вильям. – Лопни мои глаза!

Эмма удивилась этой странной фразе (как глаза могут лопнуть?), но ничего не сказала.

Гусь сиганул в темноту с молчаливой обреченностью.

– Просто лететь вниз? – тихо уточнил Жак.