Живые

Вот теперь Эмма узнала, что все ее мечты – это всего лишь мыльный пузырь. Поэтому пусть лучше злится, пока не пришли тоска и отчаяние.

С громким шипением и присвистом отъехала в сторону дверь Валькиной и Ниткиной спальни. Темная овальная створка, дернувшись, замерла на полпути, и выглянувший Федор резким движением заставил ее отойти до самого конца. Затем спустился по лестнице, спрыгнув со второй перекладины, откинул волосы со лба и с легким прищуром оглядел всех, кто собрался вокруг Эммы. Все это время они с Вальком что-то обсуждали и дверь закрыли, чтобы не слышать Эмминых воплей. Видимо, Валька это уже не развлекало.

– Ну вы и расшумелись. Развели нюни на ночь глядя. Лучше бы полечили Колючему руку. Слышишь, Колька, пошли ко мне в спальню. У Таис есть мазь, та самая, которую ты раздобыл. Мои-то ожоги почти прошли, посмотри сам.

Про ладони Федора Таис совсем забыла. Да и чего о них помнить, если есть мазь? Средство это работало безотказно. Один раз помазал – и всё. Ожоги, небольшие ранки подживали вмиг. Даже синяки рассасывались.

– Да ерунда это, а не рана, – пробурчал Колючий, осторожно поворачивая левый локоть. Плечо он перетянул оторванным куском ткани от рубашки и, видимо, даже думать забыл о ране.

– Вот сейчас и посмотрим. Тай, тащи мазь, – твердо велел Федька.

– Вы бы руки сначала помыли, лекари. – Эмма сморщила нос и слегка наклонила голову. В ее глазах так и читалось: мол, даже таких простых вещей не знаете.

– Ой, Эм, без тебя мы никогда бы не догадались. – Таис подчеркнула голосом слово «никогда» и хмыкнула. – И как мы только выживали на этих базах без тебя?

– Иди мой руки, – тут же распорядился Федор, – и я сам помою. Эмма права.

Толстовку свою Колючий снял с трудом, морщась и кусая губы. Видимо, движения руки ему все-таки доставляли боль. То, что он назвал легкой царапиной, на деле оказалось глубокой раной с ожогом по краям. Может, из-за ожога крови было не так много, может, из-за того, что Колька сильно перетянул руку лоскутом от рубашки. Но выглядело это так, что Таис поморщилась и отвернулась.

– Ничего себе, – потрясенно прошептал Вовик, стоявший тут же рядом, около стола.

Он и Ромик всегда были любопытными, потому боевые раны пропустить никак не могли. Пока Эмма возмущалась, они молча торчали на лестнице своей спальни, но сейчас торопливо спустились, встали около Колючего и Федьки. Хлопали ресницами и потрясенно таращились на перепачканное кровью плечо Колючего.

– Кыш отсюда, – шикнул на них Федор, – ничего страшного. Сейчас обработаем мазью, и все заживет.

– Надо сначала антисептиком обработать, – заметила Эмма.

Ее нисколько не коробил вид раны, она не кривилась и не отворачивалась. Как будто видела и не такое и отлично знает, что надо делать в подобных случаях. Умная, ничего не скажешь. Таис так и подмывало сказать, что это все из-за нее, но, видя, как Колючий изо всех сил сдерживает стон, она промолчала.

– У нас нет антисептиков, – Федор помрачнел и нахмурился, – у нас только мазь.

– У меня есть, – выдохнула Эмма, сняла со спины джинсовый рюкзачок с яркими молниями и квадратным монитором сбоку и достала из бокового кармашка коробочку, в которой оказались и антисептики, и вата, и лейкопластырь.

– А ты девочка не промах, – Федор улыбнулся, – молодец. Колючему это будет кстати.

– Почему тебя называют Колючим? – спросила Эмма, обрабатывая рану.

Делала она это быстро и проворно. Смочила ватку, раз – и убрала с краев раны запекшуюся кровь. Антисептик сам по себе снимал боль, Таис знала. Потому Колючий быстро обмяк и ухмыльнулся:

– Превращаюсь в ежа по ночам. Слышала о таком?

– Опять глупости несешь. Совсем не изменился, таким же болваном и остался.

– А ты такая же зануда, – не остался в долгу Колючий.

– Тогда зачем вы меня увели? Какой вам от меня толк?

– Началось сначала, – хмыкнула Таис.

Она принесла баночку с мазью и теперь просто смотрела, как Эмма и Федор приводили в порядок плечо Кольки. Пытались прочистить рану антисептиком, после смазывали мазью.

– Думаешь, надо забинтовать? – спросил Федор, оглядывая чистую, блестящую от мази рану. Он даже отошел в сторону, будто только что создал невероятную картину и теперь любуется своим трудом.

– Думаю, что надо было зашить, – уточнила Эмма, – такая рана будет долго заживать, и даже мазь тут быстро не справится.

– С зашиванием сложно, – покачал головой Федор. – Нитка шить, конечно, умеет, но все больше штаны и куртки. Руки ей еще не приходилось штопать.

– Что за глупые шутки? – Эмма поморщилась, вытаскивая из своей коробочки эластичный лейкопластырь. – Мы же говорим не об игрушках, а о жизни человека. Такие раны опасны. Колю надо отвести в медпункт и показать роботам, это лучшее, из того, что можно сделать.