Виктор старался переключиться на еще одну предстоящую встречу, но увиденное в госпитале никак не поддавалось забвению. Последний пакет подарков, который был собран для того, чтобы быстрее решить кадровые проблемы нескольких ребят, он передал дородному адъютанту одного из руководителей Афганской войны,
— Теперь полный набор для Володьки, — облегченно вздохнул адъютант. — Есть с чем подойти.
— Какому Володьке? — спросил Виктор.
Адъютант, забивая невыносимый запах перегара жвачкой, развалился в кресле и, раздобренный подачкой „Скобы“. великодушно поведал о ночной попойке с известным юмористом, заскочившим сюда из Союза.
— Он что — в Кабуле? — изумился гость адъютанта.
— А у нас будет? — наивно добавил он.
— Чего ради??
— Понял-понял… — осекся Виктор, осознав всю глупость вопроса.
— Будет, — гоготал непроспавшийся адъютант, — если таких же мешков на двух „бэтээрах“ привезете.
После ухода Виктора он еще минут сорок отстирывал и полоскал свои похмельные внутренности рассолом из столовой начсостава, смачно костеря капризную зажигалку, не дающую огня уже для третьей переломанной папиросы. После появившейся с первой затяжкой способности мыслить, адъютант со страстью Плюшкина стал копаться глазами и руками в добре, оставленном Виктором. Высоко оценив качество подарков и рассортировав их по принципу: кому че, кому ни че, — он наконец наткнулся взором на сиротливо лежавший рядом с добром конверт. Виктор просил адъютанта передать его лично в руки тому, кто в состоянии был „прооперировать“ давнишний газнийский кадровый и продовольственный нарыв.
„Ближайшее к верхам лицо“, развернув без интереса листок, прочло: