Живым или Мертвым

Кларку очень хотелось спросить: интересно, когда ты в последний раз был в поле, то есть в реальном мире? — но он решил этого не делать. Он пришел сюда не для споров и даже не для обсуждения чего бы то ни было. Он находился здесь лишь для того, чтобы выслушать глас божий, который транслировался через этого засранца-теоретика. В Управлении уже случалось такое, но тогда, в 1970-х, когда он с помощью Джеймса Грира в первый раз спасся от отставки, в которую его пытались отправить против воли, он сделал себе определенное имя, работая в СССР на «особых» заданиях. Хорошее было время, когда имелся враг, в существовании которого никто не мог позволить себе усомниться.

— То есть я уволен?

— Вы получите почетную отставку с благодарностью от нации, которой вы верно служили, не считаясь с опасностью для жизни. Знаете, читая эти материалы, я не раз задумывался, почему вы так и не получили звезду на стене вестибюля. — Он имел в виду стену из белого мрамора, на которой сверкали золотые звезды в память агентов ЦРУ, погибших при исполнении служебных обязанностей.

Книга, в которой перечислялись имена — она хранилась в ящике из стекла и бронзы, — зияла многими пробелами, в которых имелись только даты, поскольку многие имена оставались засекреченными и через пятьдесят лет после гибели их обладателей. По всей вероятности, Олден пользовался отдельным лифтом для начальства, вход в который находился прямо на охраняемой стоянке, так что ему крайне редко приходилось смотреть на эту стену, черт возьми, да не то что смотреть, а хотя бы проходить мимо нее.

— А как насчет Чавеса?

— Как я вам уже сказал, он имеет право выйти в отставку недель через десять — учитывая его службу в армии. Он получит пенсию, исходя из двенадцатого разряда по шкале ставок, естественно, со всеми привилегиями. Или, если он будет настаивать, ему может быть предложено место инструктора на Ферме на год или два, а потом мы отправим его за границу, возможно, в Африку.

— Почему в Африку?

— Там много чего происходит — вполне достаточно для того, чтобы нам нужно было пристально наблюдать за регионом.

Как же, понятно. Отправить его в Анголу — где испанский акцент примут за португальский, — чтобы его там прикончил какой-нибудь партизан, так ведь? Вряд ли тебя, Олден, это хоть сколько-нибудь расстроит. Эти аккуратные, осторожные и добросердечные типы никогда не переживают из-за отдельных людей. Их куда больше интересуют глобальные проблемы, они тратят все силы на запихивание квадратных штырей реальной жизни в круглые дыры, поставляемые теоретическими рассуждениями о том, как миру следует выглядеть и существовать. И эта дурь свойственна всем без исключения политиканам, которые мнят себя самыми хитрожопыми на свете.

Эти мысли он оставил при себе.

— Ладно, в конце концов, это, полагаю, его дело. Что касается меня, то, думаю, за двадцать девять лет службы я вполне заработал себе право на отставку, верно?

— Совершенно верно, — согласился Олден, изобразив улыбку, которая своей натуральностью могла бы поспорить с оскалом торговца, чувствующего, что ему вот-вот удастся впарить какому-то простофиле «Форд-пинто» 1971 года выпуска.

Кларк поднялся. Он не протянул руку Олдену, но тот протянул, и Кларку пришлось все же ее пожать — просто ради приличия, а приличное поведение всегда обезоруживает таких вот засранцев, в какой бы части мира ни происходило дело.

— Ах да, чуть не забыл! Кое-кто хотел с вами повидаться. Вам знаком такой Джеймс Хардести?

— Когда-то служили вместе, — ответил Кларк. — Он еще не в отставке?

— Пока еще нет. Он занимается архивами спецопераций, это входит в проект департамента оперативной работы, который мы ведем уже около четырнадцати месяцев — так сказать, засекреченная история. В общем, его кабинет на четвертом этаже, возле лифтов, рядом с киоском. — Олден протянул Югарку лист бумаги, на котором был записан номер помещения.

Кларк взял листок, сложил и убрал в карман. Значит, Джимми Хардести все еще здесь? Каким же чудом ему удалось укрыться от внимания всей этой дряни, того же м…ка Олдена?

— Что ж, спасибо. Загляну к нему на обратном пути.

— Ну что, я им нужен? — спросил Динг, когда Кларк закрыл за собой дверь.

— Нет, на этот раз им требовался только я. — Кларк поправил галстук, подав тем самым условный сигнал, но Чавес никак не дал понять, что понял его. Они сразу же спустились в лифте на четвертый этаж. Они миновали киоск, где слепые продавцы торговали всякой ерундой вроде шоколадных батончиков и коки — на посетителей это всегда производило жуткое и отталкивающее впечатление, но в ЦРУ это рассматривали как похвальное желание поддержать людей с ограниченной дееспособностью, предоставив нескольким из них работу. Если, конечно, они и в самом деле были слепыми. В этом здании никто и никогда не мог быть уверен в чем бы то ни было, но такое положение было всего лишь частью местной мистической атмосферы.

Отыскав кабинет Хардести, они постучали в дверь, снабженную кодовым замком. Через несколько секунд она открылась.

— Большой Джон! — воскликнул Хардести.