Живым или Мертвым

Странное имя у этого города, думал Керсен Касеке. Так называется то место, где Наполеон потерпел свое последнее поражение — от войск Веллингтона. Может быть, правильнее будет сказать: где божественным соизволением удача отвернулась от тирана, взявшего было под свою руку чуть не полмира. И все же встреча с таким названием в самом сердце Кукурузного пояса оказалась для него неожиданностью. Как, впрочем, очень многое другое в Америке. Люди здесь казались вполне приличными и относились к нему хорошо, невзирая на его диковинное для них имя и резкий акцент. Он был уверен, что ему помогало и то, что он выдавал себя за христианина, приемного сына лютеранского миссионера, погибшего вместе со всей семьей два года назад при взрыве, устроенном террористом-смертником возле Кучинга.[32] Как выяснилось, эта история, рисующая в самом черном свете веру в Истинного пророка и весь ислам, смягчала сердца даже самых подозрительных из обитателей городка, населенного в основном «синими воротничками» и фермерами. Нет, он не питал к этим людям никакой ненависти — он ненавидел их правительство. К великому сожалению, простым гражданам предстояло расплатиться за наглую и жестокую политику, которую их власти проводили на переломе тысячелетий. Что касается живущих здесь людей — просто судьба у них такая. Судьба и воля Аллаха. Кроме того, напомнил он себе, то, что случится с этими людьми, все равно будет во много-много раз меньше того, что пришлось вытерпеть его стране. Пусть трагическое повествование о погибших миссионерах было формально ложью, но по духу своему история все же была правдивой. Улицы Загреба, Риеки, Осиека и множества других городов десятилетиями умывались в мусульманской крови, а Запад пальцем не пошевелил, чтобы им помочь. «Что произошло бы, — думал Касеке, — если бы светловолосых, голубоглазых детей христиан стали бы убивать на улицах Лондона или Лос-Анджелеса? Что тогда?»

Согласно инструкции, полученной по электронной почте, Касеке доехал на своем «Форде рейнджер» 1995 года выпуска до автобусной станции компании «Трейлвейз» на Сикамор, между 3-й стрит и Парк-авеню. Там он завел «Рейнджер» на стоянку «Паба Дойла», прошел квартал обратно и вошел в здание автобусной станции. Ключом, полученным неделей раньше по почте, он открыл 104-й ящик камеры хранения. Там находилась коробка из толстого картона, завернутая в коричневую оберточную бумагу. Коробка оказалась тяжелой, фунтов тридцать весом, и была перевязана крепкой веревкой. На бумаге не было никаких надписей. Он вынул коробку, поставил ее на пол между ногами, быстро посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что за ним никто не наблюдает, и поспешно протер ключ рукавом свитера. Не прикоснулся ли он к чему-нибудь еще? Не оставил ли отпечатки пальцев где-то рядом? Нет, он трогал только ключ.

Касеке взял коробку, вышел на улицу и вернулся к машине. Свою ношу он положил на пассажирское сиденье в кабине. Потом обошел машину, сел на свое место, включил зажигание и вдруг подумал, не стоит ли переставить ее на пол. Если он попадет в аварию… Нет, решил он. Никакой необходимости в этом нет. Он знал, что находилось в коробке, по крайней мере, имел об этом вполне основательное представление — в подготовительном лагере ему хорошо все объяснили. Он был хорошо обучен для того, чтобы выполнить одно, только одно дело.

Этот груз был совершенно безопасен. До поры, до времени.

Глава 57

У них имелось три ниточки, предлагавшие какой-то путь к тому, что затевал Эмир, если, конечно, он вообще что-то затевал. Давно уже перехваченные электронные письма, сообщавшие очень мало — только сообщения о рождении очередного ребенка, — которые, похоже, на самом деле означали приказ ячейкам РСО на некоторое время свернуть обмен информацией и, возможно, осуществить какие-то перемещения по миру. Хади, только что выявленный курьер. Флэшка, случайно прихваченная Чавесом в ходе операции по освобождению посольства в Триполи. Догадка об использовании стеганографической кодировки, даже будучи верной, предоставляла не так уж много шансов. На связанных с РСО сайтах за последние восемь лет набралось бы множество изображений общим объемом в сотни гигабайт. Поиск пятидесятикилобайтного сообщения, встроенного в JPEG-файл, в двести раз превышающий его величиной, было не просто сложной задачей, требующей массы времени, а поистине чудовищной работой.

Еще одна, пожалуй, самая многообещающая ниточка обнаружилась случайно, благодаря тому, что палец фотографа нажал на спусковую кнопку аппарата на пару секунд позже, чем фотограф намеревался это сделать.

Из двух с половиной десятков снимков, сделанных Джеком в Чикаго, три оказались просто идеальными, на них лицо курьера вышло в профиль и полуфас при самом удачном освещении. И тут выяснилось, что наибольший интерес для Кампуса представляло не лицо Хади, а его руки. Джек уже знал, что в разведке важно замечать не только то, на что ты смотришь, но и все, что оказывается в этот момент в поле твоего зрения.