Живым или Мертвым

Они с Домиником и Брайаном, не участвовавшим в последней тренировке, сидели в комнате отдыха. Перед этим Брэндис устроил разбор занятия, не щадя ничьих чувств. Вероятно, он повел бы себя так же, окажись перед ним не сын бывшего президента, а сам отец. Он сказал Джеку примерно то же самое, что сейчас говорил Доминик, только в более энергичной манере. Брэндис, уроженец Миссисипи, обладал самоуничижительной манерой разговора в духе знаменитого в тридцатые годы юмориста Уилла Роджерса, которая несколько смягчала остроту его замечаний, являвшихся, по сути, самой зубодробительной критикой. Несколько, но далеко не до конца. «А ты, Джек, что думал? Что пришел сюда и уже стал великим специалистом?»

Как и большая часть помещений комплекса для отработки городских операций Академии ФБР в Квантико, который агенты называли между собой Хоганс-аллеей, комната отдыха имела сугубо спартанский облик — фанерные стены и полы и облицованные пластиком дешевые столы, выглядевшие так, будто по ним лупили молотками. И весь комплекс представлял собой сляпанные на скорую руку постройки, хотя тут имелись и банк, и почтовое отделение, и парикмахерская, и бильярдная. «И темные дверные проемы», — думал Джек. И все это выглядело вполне реально, так же реально, как и пейнтбольный шарик, больно ударивший его между лопатками. Это место до сих пор ныло, Джек подозревал, что позднее, в душе, увидит там здоровенный синяк. Но пусть в него попали всего лишь пейнтбольным шариком, убит, значит убит. Он подозревал, что пейнтбол тут устроили специально для него. В Хоганс-аллее проигрывали разные сценарии, и в зависимости от того, какой именно из них использовался и насколько квалифицированными были участники учений, здесь могло быть куда больше шума и всяких опасностей, чем сегодня. До Джека даже доходили слухи, что группы по освобождению заложников работают здесь с боевыми патронами. Но, с другой стороны, это же лучшие из лучших.

— А ты что скажешь? — обратился Джек к Брайану, который развалился на стуле и раскачивался на его задних ножках. — Не поверю, что тебе нечего добавить.

Брайан покачал головой, улыбнулся и кивнул на брата.

— Мы в его владениях, братишка, а не в моих. Вот приедем ко мне, в Твентинайн-Палмс, там я с тобой и поговорю. — У морской пехоты имелся свой, до ужаса реалистичный комплекс для отработки уличных боев, который так и назывался — ВОГМ, Военные операции в городской местности. — До тех пор буду держать рот на замке, но за предложение — спасибо.

Доминик демонстративно постучал костяшками пальцев по столу прямо перед Джеком.

— Братец, ты ведь сам попросил, чтобы мы привезли тебя сюда, верно?

В голосе Доминика отчетливо слышалась сталь, и Джек тут же вновь собрался. «Что еще?» — подумал он.

— Верно.

— Ты хотел узнать, как это выглядит на самом деле, верно?

— Ага.

— Ну, так не веди себя, как маленький мальчик, которого поймали за списыванием на диктанте. Тут не лекции читают. Никому дела нет ни до того, кто ты такой, ни до дилетантских ошибок, которые ты делаешь третий раз подряд. Черт возьми, я ловил пулю на каждой из первых десяти таких тренировок. С дверью облажался? Так ее чуть не назвали в мою честь — столько раз меня оттуда подстреливали.

Джек понимал, что он говорит чистую правду. Агентов ФБР готовили в Хогане больше двадцати пяти лет, и успешно заканчивали весь курс занятий только те, кто проходил его столько раз, что декорации и происходившие в них события снились по ночам. Джек знал, что только таким путем можно чего-то достичь. Совершенство достигается практикой — это был не просто лозунг, но непреложная аксиома, особенно для военных и борцов с преступностью. Благодаря практике в мозговой электропроводке появляются новые контакты, а тело тем временем нарабатывает мышечную память — выполняя раз за разом одно и то же действие, пока мышцы и синапсы не станут работать в полном согласии, а обдумывание не окажется вообще устранено из процесса. «Но сколько потребуется, чтобы достичь такого уровня?» — подумал он.

— Валяй дальше, — сказал Джек.

— Нет уж. Говори с Брэндисом. Он с удовольствием все объяснит. Я-то от него пуль наглотался больше некуда. Черт возьми, я ведь первые два раза вышел прямиком через эту дверь, и меня сразу ухлопали. Знаешь, мне не очень хочется говорить тебе это, но, если быть честным, для первого раза ты справился очень хорошо. Просто великолепно. Черт, кто бы мог подумать… Мой башковитый родственник оказывается при-рож-ден-ным охотником.

— Ну, вот, теперь ты прикалываешься…

— Нисколько. Правда-правда. Брайан, ну, скажи хоть ты ему.

— Джек, он прав. Но небрежностей у тебя выше крыши. Сам посуди, в прачечной ты дважды помешал Дому…

— Помешал?

— Первый раз, когда вы сгрудились около входа в комнату, как раз перед тем, как войти. Потом, внутри, вы разделились: одна группа отправилась в «трудную» сторону, а вторая — в «легкую».

— Да, помню.

— В прачечной ты сошел с маршрута и увел дуло пистолета из своей зоны. И навел дуло на меня — прямо в затылок, между прочим. А такого ни в коем случае нельзя делать.