Живым не брать

Оба амбала синхронно, видимо дрессировал их один наставник, выверенным движением откинули полы кожанок, потянулись за пистолетами. Хотели они попугать или рискнули бы стрелять, выяснять Борисов не стал. Что-что, а стрелять он умел. Советская Армия научила. Два выстрела слились в один. Оба амбала легли как подрезанные. Хмырь, наблюдавший за происходившим, отшвырнул лопату, как горный козел перепрыгнул через штакетник и умотал в неизвестном направлении.

Когда приехала милиция, тела амбалов уже остыли, и пистолеты из их пальцев пришлось выдирать силой. Хмыря, бросившего лопату, найти не удалось. Фора, которую ему дала милиция поздним прибытием, позволила ему бесследно исчезнуть с места побоища.

В одном из убитых боевиков опознали Вову Ляпина, который находился во всероссийском розыске за убийство двух милиционеров. Начальник уголовного розыска, лично препроводил Борисова в город в следственный изолятор, при прощании пожал арестанту руку и сказал:

– Ты не сделал ошибок. Долго я тебе сидеть не дам. Главное, держись у следователя спокойно.

Борисов вернулся в камеру часа через два. Оглядел сидельцев.

– Не выпустили? А ты, пацан, привыкай. Быть бычку на веревочке. Сгниешь ты в зоне, если за ум не возьмешься.

– И что? – Макс придал голосу веселость, а виду бодрость, мол, для него отсидка – обычная трын-трава. – Какая разница где жить? Все мы в зоне, только кто-то по одну сторону колючки, кто-то по другую. А конец у всех один. Никто от смерти уйти не сумеет.

Борисов приставил палец к виску и покрутил им, словно собирался просверлить голову.

– Сам придумал или у кого-то сдул?

– Сам.

– Это хорошо. Про смерть ты очень точно сказал. А умирать тебе хоть раз самому приходилось?

– Какая разница? Смерть никого не помилует.

– Что ты все о смерти? Человек рождается, чтобы жить. Ты в это вдумайся. А жизнь не просто возможность жрать и пить. Должно быть в руках дело, которое держит тебя на земле.

– Дело, дело, – буркнул Макс. – А что может быть лучше – лежать на берегу, на песочке, на солнышке. Клёво.

– И надолго тебя хватит?

– Хоть насколько.

– Тогда ты тюлень. Неужели других желаний нет?

– Почему? Жрать могу, пить. Черная икра. Шампанское.

– Где будешь брать деньги?

– А где их берут? Возьму, у кого они есть.

– Думаешь, если один раз нажрался черной икры до отрыжки и посидел вечерок в ресторане, то за это стоит потом просидеть десять лет за колючкой? Ну, дурак!

Макс промолчал.

– Не можешь ответить, тогда не выступай. Тебе забили мозги булдой вот такие недоноски как эти два дуролома. Они же другой жизни не знают, кроме как в зоне. Отсидят срок, выскочат, побегают месячишко на воле и опять в клетку. Им больше податься некуда. А ты? Для начала тебе влепят года два-три. Возможно, условно. Но ты поймешь так, что наказания бояться незачем. Суд не так страшен, как его малюют. В другой раз скачок спланируешь поумнее. Возьмешь деньгу. Тебе это сойдет с рук. Опять продолжишь. И сядешь на баланду. Уже не на два и не на три календаря…

– Пусть сяду. – Максу изрядно надоело слушать нравоучения, но заткнуть рот мужику, их произносившему, силой он не мог. Приходилось отбиваться словами. – Зато как говорят? Лучше год питаться свежей кровью, чем сто лет падалью.

– Во, во! Прекрасный аргумент! Кладет дураков наповал. Давай, расскажи, сколько дней ты ел в три глотки после того, как пощипал чужую дачу? Насколько я слыхал, и бегал ты всего сутки, а на вторые тебя взяли. Сейчас сидишь тут и глотаешь даже не падаль, а дерьмо. Теперь посмотри на этого лысого мудака. Он свою жизнь утопил в дерьме и потому никогда тебе не признается, что испытывает сожаление. А ты с такими взглядами как сядешь, так и не встанешь.

Борисов не угадал. Пытался предугадать, да не знал расклада козырей в колодах судьбы.

Вечером того же дня как Макса увезла милиция, Антонина Анатольевна отправилась в город и взяла в оборот супруга.

– Ты понимаешь, что произошло? Надо солдатика вызволять. Начнется следствие, и он скажет…

– Не бойся. Сказать он может, но кто это будет слушать?

– Я не боюсь, это надо делать тебе.

Внезапная догадка заставила полковника взорваться. Лицо и шея его налились кровью. Кулаки сжались. Он стукнул по столу.

– Ты спала с ним?!

– Дурак! Как посмел подумать такое?! – Что-что, а играть возмущение Антонина Анатольевна всегда умела прекрасно. – Дуботол трехзвездный! Это твоя любимая дочь обмяла с ним все диваны. И учти, он об этом на суде заявит вслух. Вот увидишь! Дурак! Ты должен спасти его любой ценой.

– И оставить в доме? – подозрения полковника ещё не угасли окончательно.

– Кто тебя об этом просит?

Когда задницу припекает открытый огонь, человек может прыгнуть в воду хоть с десятого этажа. Поскольку полковнику делать этого не хотелось, он заранее принял меры.

Армия демократической России – прекрасная кормушка для тех, кто обворовывает её казну и склады изнутри, поскольку имеет право их охранять, а также снаружи, если ему дано право решать, кому предстоит безвозмездно служить в солдатах для людей, которые в это время приумножают свои богатства и капиталы.