Живым не верится, что живы...

Глубинным источником того общественного подъема, который потом условно маркировался XX съездом КПСС и долгое время считался как бы свалившимся откуда-то с неба или следствием спонтанного «волюнтаризма» Хрущева, была происходившая, особенно в первый период войны, стихийная неосознанная десталинизация. Вера в непогрешимую мудрость и ясновидение вождя была тогда основательна подорвана нашими тяжелыми и постыдными поражениями. Воевавшие в ту пору на себе, на своей шкуре почувствовали, каким обманом были сталинские предвоенные лозунги и пророчества. И не забыли, не могли забыть этих большой кровью оплаченных уроков. Ту кровавую кашу, в которую влипла страна (это вершившие судьбой государства, возведенные в почти обожествленный ранг мудрецы и прозорливцы завели нас бог знает куда, в почти непроходимую историческую трясину), придется нам самим расхлебывать. Надеяться надо не на это высокое начальство, надеяться надо прежде всего на себя — вот чему учила война. То был дорого стоивший опыт, но он послужил началом освобождения от психологии «винтиков», «манкуртов».

Вот поэтому они, видевшие пот и кровь войны на своих гимнастерках, надышавшиеся в смертельных боях свободой, дорожившие этим чувством, рассматривались Сталиным, а потом и его «наследниками» как главная опасность режиму. Не случайно Сталин в том выступлении 24 мая 1945 года, которое я уже цитировал, благодарил народ за терпение. Таким они хотели править народом — терпеливым, молча, безропотно подчинявшимся вождям.

Конечно, и фронтовики не все единым миром мазаны. Надо ли скрывать это? Были среди нас и те, кто после войны от невеселой жизни стал сильно «закладывать за воротник», спиваться. Были и те, кто приспосабливался, выслуживался, кому открылась «стезя» — сначала в разные партийные школы, потом в «начальство», правда, как правило, не в самое высокое (в вершинных эшелонах власти послевоенных десятилетий фронтовиков почти не было). Возникли и те, кто постарался свое «ветеранство» превратить в профессию, занимаясь пропагандой приукрашенного часто повторявшегося «героического прошлого». И не из-за них ли молодые люди стали в презрением говорить «участники Куликовской битвы»?

***