Живым приказано сражаться

Появление на крыльце сонного, потягивающегося немецкого капитана было настолько неожиданным для троих обозников, что они на какое-то мгновение замерли от удивления. Один из них держал под прицелом Янека, другой обыскивал старика, третий с пистолетом в руке подстраховывал своих товарищей.

– Отставить! Смирно! – гаркнул капитан, только сейчас, с некоторым опозданием, поняв, что здесь происходит. – Что случилось? Что за люди? Почему обыск?

– Господин капитан, – бросился докладывать тот, что стоял с пистолетом в руке. – Это партизаны. Этот пистолет обнаружен у парня. Старик заодно с ним. В этом доме…

– Еще раз обыскать обоих, – прервал его офицер.

Пока немцы старательно исполняли приказ, Громов подошел к воротам и выглянул. Невдалеке стояла подвода. Немцы в самом деле были обозниками. По ту сторону улицы проходил румынский патруль. Увидев у калитки немецкого капитана, офицер и солдаты вежливо отдали честь.

Громов закрыл высокую калитку, задвинул засов и остановился возле нее.

– Ну, что там, ефрейтор? – небрежно спросил у того, что стоял с пистолетом (винтовка была у немца за спиной).

– Больше ничего нет. У старика оружие не нашли. Но это партизаны. Если вы здесь остановились, господин капитан…

– Двое останьтесь здесь. Присмотрите за этими. Только не надо шума. Ефрейтор, за мной. Осмотрим дом. Я хочу спать спокойно, – он подошел к Янеку и несильным ударом двинул его в скулу. Парнишка отлетел к стене. – Смотрите, не упустите их. Что за пистолет? – остановил он ефрейтора уже на крыльце.

– Немецкий, господин капитан, – протянул ему оружие. – Видно, убили офицера.

Громов открыл перед ним дверь, а как только ефрейтор вошел в комнату, сорвал с него винтовку и сильным ударом в затылок свалил на пол.

– В подвал его, – скомандовал Казимиру.

– Владислав, – позвал тот, – займись. Что дальше, лейтенант?

– Зайди в соседнюю комнату. Введите сюда обоих! – крикнул он с крыльца.

Первым вошел старик.

– Ты подожди в той комнате, – грубо оттолкнул его Громов. – Этого сюда. Садись за стол.

В той комнате послышалась какая-то возня, и солдат, вошедший первым, вопросительно посмотрел на офицера.

– Загляни, что там, – приказал ему Громов.

Солдат осторожно заглянул туда. Кто-то из тех, что были в комнате, ударил его по голове. Но удар оказался недостаточно сильным и точным. Прогремел выстрел, и сразу же послышался приглушенный крик раненого человека.

Громов отбил ствол винтовки другого конвоира и негромко приказал по-немецки: «Руки!»

Янек сразу же бросился на стрелявшего. Но тот оказался крепким: ругань, возня. Понимая, чем это может кончиться, Громов выстрелил в стоявшего возле него немца. Терять уже было нечего.

Как оказалось, ранен был в руку старик Залевский. Однако на лице его Громов не заметил ни бледности, ни испуга. Отставной капитан Войска польского держался неплохо.

– Янек, во двор! Посмотри, нет ли кого поблизости.

– Дом особняком, – хрипло сказал Казимир, стоя с пистолетом в руке над убитым немцем. – Пистолетные выстрелы не слышны. Винтовочные тоже глуховаты. Вот только нужно отогнать подводу.

– Владислав, переоденься в форму того, первого, – сказал Громов. – Он пришел в себя?

– Уже не придет, я добил. Но переодеться лучше Казимиру, меня знают.

– Действуй, Казимир, – уже увереннее скомандовал Громов. – Заодно внимательно осмотри все вокруг. Нет ли вблизи еще какой-нибудь подводы. И гони к лесу.

– Я заеду в долину. Вынесите убитых к оврагу, – предложил Казимир, переодеваясь. – Попытаюсь увезти их уже сейчас.

40

Через полчаса тела были погружены на подводу и прикрыты сеном. Казимир погнал лошадей к лесу, а все остальные залегли в долине, чтобы в случае необходимости отвлечь фашистов на себя. А когда подвода скрылась в лесу, вернулись в подземелье и через него – в дом.

Прошло более двух часов напряженного ожидания. Владислав не уходил. Янек дежурил во дворе, оглядывая улицу через щель в стене сарая. Это был его давний наблюдательный пункт. Для удобства оттуда в дом был протянут шнур, на концах которого висели звоночки. Благодаря этому нехитрому устройству старик и Янек могли переговариваться.

На улице было неспокойно. Звоночек трижды объявлял тревогу, и каждый раз трое присутствовавших молча переглядывались, решая для себя, что делать, если во дворе появятся фашисты: давать бой или уходить? В конце концов Громов, все еще в мундире немецкого капитана, решил выйти за ворота, чтобы самому разобраться, что там происходит. Он видел, как на соседнюю, начинавшуюся за пустырем улицу выводили какого-то седовласого мужчину. Вслед за ним выбежала причитающая женщина. Немцы сначала отталкивали ее руками и прикладами, а поняв, что унять женщину невозможно, тоже загнали в машину. Может, она сама и попросила их об этом, чтобы разделить участь мужа.

Не успела машина отъехать, как по ту сторону долины, где пригородный поселок уступом надвигался на село, начали раздаваться выстрелы.