Жизель

И когда мимо него проехали первые машины, набитые репортерами, детективами и агентами ФБР, ворвавшиеся в Плезентгров, он уже совсем закрасил число жителей города, ожидая точной оценки. Покончив с этим, он некоторое время рассматривал надпись на доске снизу. Затем пришел к решению, открутил ее и сунул под мышку. Возвращаясь в город, он встретил миссис Партленд. Ее дети степенно шагали по обе стороны от нее. Элмер остановился и пристально посмотрел на них. Миссис Партленд улыбнулась.

– Американские дети решили вернуться назад к своим родным, – сказала она ему с гордостью.

– Да, – подтвердил Мортимер Партленд-младший, кивая. – У них не было ни мороженого, ни кино, ни жевательной резинки – ничего, кроме танцев! Представляешь?

– А миссис Клейберт? – спросил Элмер.

– Ax да. Я думаю, она просто любит танцевать, – сказал юный Мортимер Партленд.

Элмер повернулся и пошел по дороге. На доске он вновь написал: Население 3226 чел. Затем глубокомысленно поменял последнюю цифру на 5. Ниже, с глубоким чувством гражданского удовлетворения, он вновь прикрепил доску, которая гласила:

СМОТРИТЕ, КАК ОН РАСТЕТ!

Китайская головоломка

Первое, что Хвил, вернувшись с работы, заметил, был пакет, вызывающе развалившийся на кухонном столе.

– От Дэя, что ли? – осведомился он у жены.

– Да уж конечно. Марки-то японские, – отозвалась она.

Хвил прошел через кухню и стал рассматривать пакет. Тот был вроде шляпной картонки, только маленькой – дюймов этак по десять в каждую сторону. Адрес: «Мистеру и миссис Хвил Хеджес, Тай Дервен, Ллинллон, Ллангольвкос, Брекнокшир, Ю. Уэльс» – буквы тщательно выведены, чтобы даже иностранцы ничего не перепутали. Еще была надпись, тоже от руки, только красная, и тоже достаточно понятная. Написано было: «ЯЙЦА – хрупкий груз, обращаться с осторожностью».

– Смешно так далеко яйца посылать, – заметил Хвил. – У нас тут их у самих хватает. Эти, случайно, не шоколадные?

– Пей давай свой чай, – отозвалась Бронвен. – Я тут целый день на пакет любуюсь, может и еще малость подождать.

Хвил присел за стол и принялся за еду. Однако время от времени глаза его сами возвращались к посылке.

– Если там и вправду яйца, так ты с ними поосторожнее, что ли, – произнес он. – Случилось мне читать однажды, как они в Китае хранят эти яйца годами. Они их в землю закапывают – для вкуса. Чудной народ. Не то что у нас тут, в Уэльсе.

Бронвен возразила: мол, Япония – это тебе не Китай.

С едой покончили, со стола убрали и водрузили на него посылку. Хвил распорол тесьму и содрал коричневую бумажную обертку. Внутри была жестянка, которая, когда от нее отклеили липкую ленту, оказалась полна до краев опилками. Миссис Хеджес принесла газету и аккуратно накрыла ею стол. Хвил зарылся в опилки пальцами.

– А тут что-то есть, – объявил он.

– Ты сегодня, похоже, не в себе. Конечно, что-то там есть! – сказала Бронвен, отталкивая с дороги его руку.

Она смела пару пригоршней опилок из коробки на газету и пощупала в коробке сама. Что бы там ни было, но для яйца это было слишком большим. Бронвен выгребла из жестянки еще горсть опилок и пошарила снова. На этот раз ее пальцы наткнулись на лист бумаги. Вытащив этот лист, она развернула его на столе. Это было письмо, написанное почерком Дэйфидда. Она еще раз полезла в жестянку, подсунула пальцы под то, что там было, и мягко вынула это из коробки.

– Вот так так! Смотри-ка, ты что-нибудь подобное видел? – воскликнула Бронвен. – Он говорит – яйца.

Они оба изумленно уставились на этот предмет. Наконец Хвил сказал:

– Такое большое. И чудное такое.

– Интересно, что за птица такие несет?

– Может, страус? – предположил Хвил.

Но Бронвен покачала головой. Она как-то видела в музее яйцо страуса и могла сказать, что эта штука имела с ним мало общего. Яйцо страуса чуть поменьше, и такого унылого, болезненно-желтого цвета, чуть рябоватое. Это же было гладкое, блестящее и выглядело не безжизненным, как яйцо в музее, а сияло какой-то глянцевой, перламутровой красотой.

– А это не жемчужина? – предположила она дрогнувшим голосом.

– А ты не дура? – ответил вопросом ее муж. – Из раковины величиной с городскую ратушу Ллангольвкоса?

Он снова засунул пальцы в опилки, но множественное число «яйца» служило, очевидно, просто стандартным оборотом: там не было больше ни одного такого яйца, да и поместиться ему было бы негде.

Бронвен насыпала опилок на одно из своих лучших блюд и осторожно водрузила сверху яйцо. Потом они стали читать письмо от сына:

Пароход «Тюдор Мэйд», Кобе.