Жизнь

Может, мне надо было предчувствовать, что Мик скоро нацепит госрегалии, когда я узнал, что он начал тысячелетие с открытия Центра Мика Джаггера при своей старой школе Дартфордской гимназии. До меня тогда же доходили слухи, которые ничем не подтвердились, что без моего разрешения собираются открывать крыло Кита Ричардса в Дартфордском техникуме. Я уже был готов нанимать вертолет и лететь туда, чтобы лично намалевать на крыше: «ИСКЛЮЧЕН». И довольно скоро после перерезания ленточки, Мик позвонил мне и сказал: я тебе должен рассказать одну вещь. Тони Блэр настаивает, чтобы я принял рыцарское звание. Старик, если не хочешь, всегда можешь отказаться, — я так ему ответил. И больше никак это не комментировал. Для Мика пойти на такое — это было бы немыслимо, он бы растерял весь свой авторитет. Я позвонил Чарли. Что это за херня про рыцарство? Он сказал: ну ты же знаешь, ему всегда хотелось. Я сказал, что нет, ничего я не знаю. Мне и в голову такое не приходило. Я что, принимал своего друга за кого-то другого? Мик, с которым я вырос, — это человек, который сказал бы: засуньте себе в зад все свои жалкие почести. Большое спасибо, конечно, но спасибо, не надо. Принимать такие почести — только ронять свое достоинство. Это называют наградой, но нас уже наградили выше крыши. Публика нас наградила. Согласиться принять награду от системы, которая хотела упечь тебя в тюрьму ни за что? Ну не знаю, если ты способен их за это простить... Классовое сознание у Мика выпирало, конечно, чем дальше, тем заметнее, но я никогда не думал, что он купится на фуфло. Может быть, это у него был очередной приступ ССВ.

Вместо королевы из-за какой-то неразберихи с датами Мику пришлось подставлять плечи принцу Чарльзу, наследнику Престола, что, по-моему, делает его дворянином, но только в пёсьем смысле. По крайней мере, в отличие от некоторых других новотитулованных, он не требует, чтоб его называли сэр Мик. Но мы-то все равно у него за спиной посмеиваемся. Что касается меня, то хрена лысого я буду лордом Ричардсом — я буду сразу королем Ричардом IV, и IV будет читаться не «Четвертый», а по буквам[207].

Несмотря на это, а может быть, как раз благодаря тому, как это расслабляюще на него подействовало, следующий год, 2004-й, был лучшим годом, который я провел с Миком бог знает с каких времен. Его как-то сильно отпустило, уж не знаю почему. Может, из-за возраста и из-за понимания, что вот оно, все, что ты нажил и что у тебя есть на самом деле. Я думаю, много в чем это было связано с обстоятельствами Чарли. Я уехал к Мику во Францию в 2004-м, чтобы начать писать вместе следующий альбом — первый за восемь лет, — который потом стал назваться А Bigger Bang. Мы сели у него дома на первый или второй день, как я приехал, с акустическими гитарами — так, попробовать что-то накропать. И Мик говорит: какой ужас, у Чарли нашли рак. Повисла довольно многозначительная пауза — типа что же нам теперь делать? Для меня это был удар — круче не бывает, потому что он, по сути, говорил, что нам, возможно, нужно взять перерыв и подождать новостей от Чарли, посмотреть, что будет дальше. И я на минутку задумался, а потом сказал: нет, давайте запускаться. Мы только начинаем писать материал. Чарли нам пока не нужен. И Чарли бы серьезно разозлился, если б мы все свернули просто потому, что он на какое-то время оказался нетрудоспособен. Ничего хорошего для Чарли в этом не было бы, и вообще, блин, нам нужно песни писать. Давай сделаем несколько, пошлем Чарли пленки, и пусть он будет в курсе, на какой мы стадии процесса. Так мы и сделали.

Шато у Мика просто замечательное: Луара недалеко, примерно в трех милях, а над ней красивейшие виноградники, а под ними пещеры, которые были устроены, чтобы хранить вино ровно при сорока пяти градусах [7°С], из года в год. Прямо настоящее шато капитана Хэддока, совсем как у Эрже[208]. Мы постоянно общались, наработали кое-какой неплохой материал. Стало меньше ковыряния и неясности. Когда ты четко ощущаешь желание работать вместе, вместо того чтобы думать: черт, как бы это зафиксировать, — все совсем по-другому. То есть, ну честно, если работаешь с кем-то уже сорок лет с гаком, то ведь не бывает так, чтобы все гладко и ровно. Приходится и со всякой неприятной херней разбираться — это как в браке.