Жизнь

Это странно, учитывая мой род занятий, но собаки у меня водятся начиная с 1964-го. Был один пес по имени Сифилис – большущий волкодав, еще до рождения Марлона. Потом был Рэтбег – этого пса я тайком вывез из Америки. Всю дорогу просидел молчком. Я его отдал маме, и он с ней потом жил долго-долго. Я мог пропадать месяцами, но все-таки, если ты провел время с псом, когда он был еще щенком, это связь навсегда. Сейчас у меня несколько собачьих стай, и никто между собой не знаком, учитывая, что между ними океаны, хотя, я подозреваю, они унюхивают друг друга по запаху на моей одежде. Если тяжелая полоса в жизни, на собачью породу всегда можно рассчитывать. Когда мы с псами наедине, я могу разглагольствовать бесконечно. Они слушатели хоть куда. Я, наверное, за собаку мог бы и жизнь отдать.

Дома в Коннектикуте у нас коллекция: один старый золотистый лабрадор по имени Пампкин, который ездит со мной купаться на Теркс и Кайкос, и две молодых французских бульдожихи. Александра выбрала одну из них щенком и назвала Эттой в честь Этты Джеймс. Патти в нее влюбилась, поэтому мы купили и ее сестричку, которая осталась сидеть одна в клетке зоомагазина, и назвали ее Шугар. Sugar on the Floor – одна из лучших вещей у Этты. Еще есть один знаменитый зверь – знаменитый среди роллинговского персонала, – которого зовут Раз, сокращенно от Распутин. Пес невероятного обаяния и притягательности, даром что размером не вышел. История у него мутная – русский все-таки, ничего не попишешь. Насколько мне известно, он вместе с тремя-четырьмя сотнями других бездомных псов патрулировал мусорные контейнеры стадиона “Динамо”[277] в Москве, когда мы приехали туда с концертом в 1998-м. Россию накрыл тяжелый экономический кризис, и собак выбрасывали на улицу по всему городу. Такая собачья жизнь. Уж не знаю как, но, пока наша команда собирала сцену, он примелькался среди монтажников и остального рабочего народа. Они его взяли под крыло, и очень скоро он уже был чем-то вроде общего талисмана. От рабочих сцены он сумел перебазироваться в кухню, а оттуда – в гардеробную, к нашим костюмерам. Из-за ежедневной борьбы за пропитание внешность он имел довольно потрепанную (мне это знакомо), но сумел растрогать самые грубые сердца.

Когда Stones собрались на саундчек, меня оттаскивает в сторону Крисси Кингстон, заведующая нашей гардеробной, и как начнет заливаться, какая тут объявилась потрясающая дворняга. Как люди из бригады видели, что он получал пинки и затрещины, но все равно возвращался. И как они оценили его настырность и взяли его под опеку. “Ты обязательно должен на него посмотреть”, – сказал Крисси. Я собирался играть наш первый концерт в России, и заниматься собаками в мои планы не входило. Но я знал Крисси. Она говорила с таким чувством, с такой настойчивостью, и в глазах у нее появились едва заметные слезки – в общем, что-то меня задело. Мы все делаем дело, и я почувствовал, что не надо от нее отмахиваться. Крисси по пустякам отвлекать не будет. Со мной были Тео и Алекс, и их верный способ – “Папа, папа, ну можно мы тебе его покажем?” – растопил сердце даже такого бывалого пса, как я. Я чуял западню, но никаких средств против нее у меня не было. “Ну ладно, ведите, поглядим”. И через секунду Крисси возвращается с чернющим терьером, самым запаршивевшим псом из всех, каких я видел. Блохи просто висели над ним облаком. Он сел передо мной и уставился прямо в глаза. Я тоже смотрел не мигая. Он не шелохнулся. Я сказал: “Оставьте парня со мной. Посмотрим, что с ним делать”. Через несколько минут в “Лагерь Экс-рэй”[278] (мою комнату) прибыла делегация от рабочих сцены: крупные такие ребята, все в бородах и наколках, и все благодарят меня, аж слезы утирают. “Псина обалденная, Кит”. – “Спасибо, мужик, он нас всех обаял”. Я и понятия не имел, что мне с ним делать. Но как минимум концерту теперь ничего не грозило. А пес, видимо, почувствовал, что его взяла, и лизнул мне пальцы. И я сдался. Патти глянула на меня с любовью и отчаянием. Я пожал плечами. Была устроена крупномасштабная операция по добыванию прививок, бумаг, виз и всего остального, и в конце концов он улетел в Штаты – повезло псу. Теперь он царь Коннектикута и делит свои владения с Пампкином и котом Тостером, и еще с бульдожихами.