Жизнь адмирала Нахимова

– Я его накормлю, в самый раз, по уши накормлю! Вели давать катер к борту и зови генерала наверх. Он прохаживается по палубе, дожидаясь Данненберга. Он бы сейчас посмеялся от души, если бы не мысль, что дураку, которого он проучит, всё равно завтра вверят жизни десятков тысяч людей.

– Очень хорошо, ваше превосходительство, что вы меня дождались. К завтрашнему дню у вас назначено большое сражение. А я как раз собираюсь на Малахов курган, откуда отличный обзор. Вот и не потеряете время на бесполезный визит. Прошу вас на трап.

Данненбергу оставалось покориться.

А Павел Степанович нарочно повёз гостя к Истомину дальним путём, через Киленбухту, и объяснил, что генералу полезно осмотреть исходную позицию его подчинённого. Ведь генерал Соймонов пойдёт Киленбалочными высотами на соединение с инкерманским отрядом генерала Павлова. Данненберг устало кивал головой. Ему казался ненадёжным средством передвижения нахимовский катер, его пугали растущие звуки стрельбы.

Павел Степанович был готов безжалостно подвергнуть Данненберга всем случайностям жизни на Малаховом кургане, но Истомин благоразумно сократил обход. А Данненберг наконец спохватился, что может просто избавиться от проклятых моряков.

– Не найдётся ли у вас лошадей, господа, до Инкермана? Мне ещё предстоит отдать распоряжения и подписать приказы.

– Как?! – деланно изумился Павел Степанович. – А я полагал, что вами все распоряжения отданы.

Когда генерал уехал, Нахимов заходил по землянке Истомина, угрюмо посвистывая. Владимир Иванович, следя за ним понимающим взглядом, решился спросить:

– Нам-то что делать завтра, Павел Степанович?

– Известно что! Если отгонят наших солдат благодаря этим прохвостам, поможете огнём через Килен-балку. Я Бутакова поставлю с пароходами в Киленбухту с той же целью – пусть побросает бомбы в английский лагерь. Не обойдётся, должно быть, и без демонстрации с вашей стороны, чтобы англичане не слишком сосредоточивали силы.

Он опять засвистал, прислушиваясь к однообразному шуму дождя.

– А я, пожалуй, ночью к вам ворочусь. Беспокоит меня завтрашний день.

…И Меншиков и Данненберг не отдали необходимых для успеха боя распоряжений. Карт нет, рекогносцировка на местности не произведена, расчёт движения не сделан. Полки идут, зная одно: где-то впереди англичане, их надо выбить из редутов и овладеть лагерями.

Вместо Меншикова и Данненберга войскам, назначенным для атаки, помогают генерал-туман и генерал-дождь. Моросит с утра, как и в ночь. В бесконечной смене низин и подъёмов солдат укрывает цепкая и плотная пелена мглы, спустившаяся с гор. Идти с грузной и неудобной выкладкой, конечно, трудно; дрянные шинели впитывают воду, оттягивают плечи и тяжёлым коробом облегают тела. Зато неприятель ничего не знает о движении, не видит суеты у артиллерийских упряжек на крутых тропинках и у моста через Чёрную речку.

Колыванцы и томцы быстро атакуют редут у старой почтовой дороги, захватывают его со всеми орудиями и продолжают наступление на редут возле лагеря правофланговой английской дивизии. Екатеринбуржцы круто сворачивают вправо и врываются в другой английский лагерь на Сапун-горе. Но колонна Павлова опаздывает. Сапёры мешкают с восстановлением моста, и нельзя перевезти артиллерию через вздутую дождями Чёрную речку. А резерв Соймонова из четырёх полков под начальством генерала Жабокритского бездействует. Жабокритский не получает приказаний; Соймонов уже убит, а Данненберг без всякой связи со вступившими в бой войсками болтается в тылах отряда Павлова.

Между тем англичане энергично отправляют подкрепления на смятый фланг, хотя из тридцати пяти тысяч своих солдат Данненберг в сражение ввёл едва тринадцать тысяч. Русским ещё и ещё нужно одолевать подъёмы в Сапун-гору. Англичане же на подготовленных к обороне высотах сосредоточили шестнадцать тысяч солдат. Против дрянных ружей и слабой артиллерии русского отряда действуют их дальнобойные штуцера и орудия с укрытых позиций.

Полки Соймонова, потеряв бригадного и двух полковых командиров, вынуждены отойти в Каменоломную балку. Англичане вновь занимают свои укрепления. Но держатся в них недолго. Полки генерала Павлова наконец перебрались через Чёрную речку. Охотцы, селенгинцы и якутцы, несмотря на картечный и штуцерный огонь, штыками выбивают противника и уничтожают британскую гвардию. Фронт снова взломан. Свежие войска могут идти в прорыв, сделанный кровью русских солдат в трёхчасовом сражении. Но Данненберг, получив пять донесений от измученных и истощённых полков, никого не посылает и ничего не отвечает.

А главнокомандующий? Он пребывает в своём Бельбекском лагере. Он не обращает внимания на бездействие двадцатидвухтысячного отряда князя Петра Горчакова. Этот отряд должен бы сковать демонстративной атакой перед своим фронтом французский корпус Боске, но остаётся неподвижным. Французы могут три четверти своих войск безнаказанно бросить против уставших полков Соймонова и Павлова.