Жизнь бабочки

Она уже не помнила, когда это началось, вроде бы недавно, но сейчас ей казалось, что она всегда жила с ощущением тревоги. Летом собирались с одноклассниками. Теперь это происходило довольно часто. Поначалу казалось невероятным, что после стольких лет собственной автономной жизни они чем-то могут заинтересовать друг друга. А выяснилось, что все остались такими же. Было странно до фантастичности узнавать в каждом из них прежние подростковые черты, которые по всем законам должны были измениться, но не изменились. Они были из одной жизни почти с самого рождения, самые близкие, пожалуй, после родных, но родных уже не было… Многие из этих детских черт когда-то раздражали, а сейчас умиляли своей трогательной неизменностью. При этом Маня полагала, что изменилась меньше других, и каждый из них полагал то же самое. Она это чувствовала.

Они тогда крепко напились, вернее, напилась Маня, как она потом поняла. Потому что полезла ко всем с расспросами – кто, где работает. Ее подсознание уже тогда не оставляла мысль, как бы пристроить Петю. Многие были технарями, а сейчас стали прозываться менеджерами, мерчендайзерами и прочими ругательными словами, и все, как один, что-то куда-то продвигали. Совсем недавно они с Петей вместе смеялись над этими инновациями, или это было давно? Сейчас он избегал этих тем, потому сам стал таким же. Казался таким же. Сколько времени она потратила на то, чтобы доказать ему, что он талантливый математик. И когда он наконец поверил, все стало неактуальным.

Ольга Розанова как-то говорила, что Храпов, их бывший комсорг, стал крутым, работает замдиректора в какой-то американской компьютерной фирме. Они тогда вместе поохали над тем, как люди устраиваются. Сейчас, когда сидели за одним столом, зависти не было, наоборот, было чувство родства и гордость за то, что вот с такими людьми вместе учились. Храпов слушал внимательно, или ей так казалось, при этом не забывал подливать в ее рюмку. Она хотела сказать, что Пете противопоказан бизнес, но потом передумала и только хвалила его профессионализм и всякие разные человеческие качества.

– У тебя, Мань, терпения нет. Дай человеку раскрутиться. Потом сама ему спасибо скажешь. Уж ты мне поверь, бизнес – это свое. Ни на какую работу не променяешь.

У нее опять чуть не вырвалось, что Петя не бизнесмен. Тут надо было выбирать: или говорить, что у нее все плохо, чего она позволить себе не могла, или рассказывать, как все замечательно, но тогда дальнейшие просьбы теряли всякий смысл.

– Понимаешь, он по натуре ученый.

Храпов посмотрел на нее сочувственно.

– Какой ученый?! Ты что, хочешь лапу сосать? Красиво жить, я гляжу, тебе не нравится.

– А что ты сам бизнес не откроешь?

Храпов самодовольно захихикал.

– Ленивый. Каюсь.

Надо было срочно прекращать этот разговор, но она продолжала что-то лепетать, уже понимая, что все это унизительно и бессмысленно, льстила Храпову, который все может и вовсе даже не ленивый. Как будто можно было уговорить его, как ребенок уговаривает родителей, чтобы те, ну последний раз, ну за очень хорошее поведение разрешили пойти погулять. Это были не родители, а родителей не было.

Потом они опять пили, и были еще какие-то разговоры, попытки достучаться. Подробности она постаралась поскорей забыть.

Она была уверена, что Петя сам никогда бы не решился открыть этот бизнес. Попутал Васильчук. Они вместе работали в «Сатурне», когда там еще занимались оборонкой. Петя считал Васильчука легким человеком, а Маня – никчемным. Васильчук был из тех, которым все сходит с рук. Петя этого не понимал и всегда хотел на него равняться. Маня пугалась, сажала его рядом и все по полочкам раскладывала. Какое это было счастливое время. Он тогда ее слушал, огрызался, обзывал разными словами, но это была игра. Он ее действительно слушал, и они были вместе. Только теперь она оценила те времена и пыталась вернуть их всеми силами, но у нее ничего не получалось. То ли сил не хватало, то ли они оба изменились. Она винила себя в том, что ослабила контроль. Сама она ненавидела это слово, но Петя был особенным человеком. Он не умел двигаться без контроля со стороны. Она расслабилась, и его перехватил Васильчук.

…Было уже три часа ночи. Петин телефон не отвечал, и она прилегла, потому что не было сил ни сидеть, ни ходить. К счастью, Линка была на даче с бабушкой, и не надо было сдерживаться и делать вид, что ничего не происходит. Это была уже третья поездка в Тверь, и они с Васильчуком были страшно довольны тем, как все складывается, а Маня уже тогда чувствовала, что добром это не кончится, пыталась достучаться до Пети, но это вызывало обратную реакцию. Сегодня с утра ей было тревожно. Звонок раздался в три часа десять минут. Петя даже не дал ей слова вставить.

– Нужно привезти деньги.

– Какие деньги?

– Сто пятьдесят тысяч… Ну те, которые… ты знаешь…

– Зачем?!

– Так, Мань, ты будешь идиотничать? Тут отделение милиции, прямо рядом с метро «Юго-Западная». Ты можешь это сделать?

Как будто бы у нее был выбор.