Жизнь Бальзака

«Арденнский викарий» вышел почти одновременно со «Столетним старцем». Он тоже имел успех, но совсем другого рода. Роман, который прочли немногие, в некотором смысле заложил основу будущего состояния Бальзака. Правда, пройдет еще несколько лет прежде, чем он исполнит свое обещание. А пока Бальзаку предстояло довольствоваться скандальным успехом. Случайный инцест издавна считался темой популярной и вполне распространенной – достаточно вспомнить «Рене» Шатобриана. Но у Бальзака дело осложнялось тем, что главный герой – священник. Бальзак одновременно разрабатывал два направления: романтическую сказку и нравоучительную «философскую» повесть. Однако ему также удалось оправдать некоторые надежды на современный роман, изложенные в его анонимной рецензии на «Старца». Для читателя, начавшего знакомиться с бульварами и скверами «Человеческой комедии», именно в юношеских произведениях слышен голос настоящего Бальзака. И не только голос. В «Арденнском викарии» впервые проявились некоторые его не вполне обычные методы работы: стремление успеть к сроку, самореклама и долгая, изнурительная борьба с самыми трудными читателями – представителями власти.

Воспользовавшись долгим пребыванием в Байе, Бальзак поручил сестре Лоре и ее мужу задачу придумать сюжет и как можно больше глав будущего романа. Они работали слишком медленно. Вернувшись в Париж, он написал им в панике и просил как можно скорее прислать рукопись, уверяя, что Лепуатвен тоже собирается писать «Викария»: «Он еще не начал, но без труда меня нагонит. Необходимая скорость у него есть». «Я сильно сомневаюсь, что вы сумеете писать по две главы в день каждый и прислать мне “Викария” к 15 сентября; даже в самом лучшем случае у меня останется всего две недели на шлифовку». Создание из ничего всегда вызывало у него благоговейный трепет и казалось совершенно невозможным. Он любил повторять, что Бог продержался всего шесть дней. Как только перед его глазами возникал текст, работать становилось легче. Девяносто процентов усилий Бальзак сосредотачивал не на написании, но на переписывании. Даже в основе зрелого шедевра, «Кузины Бетты», лежал рассказ, написанный его сестрой для детского журнала. Так как еще неготовый роман был заранее продан Полле, Бальзак стремился привлечь себе в помощь дешевую рабочую силу – как создатели крупных полотен пользуются помощью студентов, которые рисуют фон. Контракты, которые подписал Бальзак в порыве одушевления, давили на него гораздо больше классической музы, зато жесткие рамки не давали колебаниям и раздумьям погубить все дело – во всяком случае, так считал Бальзак. Еще в ту пору он подгонял себя искусственно созданными крайними сроками и приобрел вредные привычки, ставшие частью того, что современники с изумлением или раздражением называли его «техникой»: «Любая законченная часть должна отправляться прямиком в типографию. Пока печатают одну часть, я пишу следующую».

Возможно, пословица права и нужда – в самом деле мать изобретательности. Помимо нескольких страниц, достойных упоминания, весь «Викарий» оказался совершенно новым для французской литературы явлением. В лихо закрученный сюжет самым невероятным образом вторгается чернолицый пират по имени Аргоу. Однако в том месте, где жители деревни Олней ждут прибытия нового священника, они на какое-то время отвлекают внимание читателей от героев и злодеев, оживая во всех своих притягательных мелочах. Возможно, описывая их, Бальзак развлекался, наблюдая маленькие драмы, которые разыгрывались в тихом Байе. Он не просто живописует; у него играет каждая деталь. Вместо картонных персонажей перед нами предстают живые люди. Общее возникает из частностей, а не вплетено в сюжет искусственно. Впоследствии он будет активно заимствовать детали из реальности. Новые изобразительные средства требовали новой методики. Бальзак купил «превосходную» книгу Лаватера «Искусство изучения людей по их физиономии» и отдал ее в переплет; то была своего рода энциклопедия человеческих лиц. Конечно, в «Викарии» цвет глаз, форма головы, изгиб губ приобретает огромное научное и художественное значение.