Жизнь Бальзака

В 1838 г. Эвелина Ганская, прикидывая все за и против брака с человеком, который так верил в свободное предпринимательство, спросила, почему персонажи Бальзака куда искуснее в финансовых делах, чем человек, который их создал³⁴². Возможно, читатель того времени, решивший воспользоваться «Человеческой комедией» как практическим руководством, добился бы значительной прибыли. Бальзак сделал своего банкира, барона Нусингена, и ростовщика Магуса сказочно богатыми, так как они вкладывали деньги, например, в Орлеанские железные дороги. В то же время сам Бальзак, вложивший деньги в акции Северной железной дороги, много потерял³⁴³. Его самого поражала неспособность превратить в звонкую монету свою знаменитую наблюдательность³⁴⁴. Он так и не понял, почему так получалось. Возможно, все дело в излишней уверенности или извращенном желании карточного игрока проверить, как сработает случай, а не голый расчет.

Лоранс была права, когда предостерегала брата относительно его доверчивости. Бальзак принимал векселя, подписанные книгопродавцами-банкротами, а однажды согласился взять в качестве платежа целый магазин нераспроданных книг. Для заключения последней сделки он даже ездил в Реймс. Кроме того, он предоставлял абсурдно большие скидки. Но это вряд ли может послужить ответом на вопрос мадам Ганской. Более того, замыслы Бальзака были превосходны и должны были привести его к успеху. Если бы к успеху могло приводить воображение, его имя стало бы одним из величайших в истории французского книгоиздания. В число его замыслов входили предвестники современных книжных клубов, где проводились бы маркетинговые исследования. Он предлагал работу для женщин и пенсию, размер которой зависел от заработной платы³⁴⁵. Более чем за сто лет до «Библиотеки Плеяды» Бальзак пытался экспериментировать с библьдруком (особо тонкой словарной бумагой)³⁴⁶. Кроме того, он собирался издавать энциклопедию для детей³⁴⁷. А самый лучший и самый характерный для него замысел – последнее, символическое упоминание о деловой сметке Бальзака – пришел с изданием в 1837 г. его «Полного собрания сочинений». У подписчиков просили прислать сведения о себе; затем их разделяли на восемь возрастных групп и предлагали поощрительное страхование жизни: пятьдесят прекрасных томов и возможность выйти на пенсию с доходом в 30 тысяч франков³⁴⁸. Невольно думаешь о разительном противоречии: подписчики «Полного собрания сочинений» Бальзака должны были радоваться, читая о банкротствах скряг, узурпаторов и финансистов, зная, что автор обеспечил будущее их семей. Тот замысел так и не осуществился: «Необходимо, – как с типичным преуменьшением писал Бальзак, – разрешить еще несколько административных мелочей».

Неудача Бальзака в значительной степени стала результатом невезения. В 1826 г. начался спад, которому суждено было продлиться до Июльской революции 1830 г. К концу 20-х гг. XIX в. только в Париже каждый год свыше 2500 человек объявляли себя банкротами³⁴⁹. Вдобавок отсутствие четкого законодательства и нехватка банкнот малого достоинства сделала Париж раем для ростовщиков: на долги, поделенные и проданные третьей или четвертой стороне, набегали непропорционально большие проценты. Они множились, как саранча. Политические учреждения славились своим неисправимым консерватизмом и кумовством, а юридическая и экономическая система в целом была плохо подготовлена к первому этапу индустриализации.