Жизнь Бальзака

Непосредственным влиянием смерти Бернара Франсуа на Бальзака стало его возвращение к рукописи «Физиология брака», которую он напечатал еще в 1826 г., но так и не опубликовал. Друзья предупреждали его, что труд псевдоученого, в котором легкомысленно и с юмором затрагиваются запретные темы вроде импотенции, сексуальных потребностей и менопаузы, непременно вызовет скандал. Лора вспоминала, как злился брат, когда ему говорили, что он самонадеянно пытается приложить свой талант комика к серьезным вопросам. Трогательно, что Бальзак заранее переплел свой неизданный вариант вместе с брошюрой «История гнева», написанной Бернаром Франсуа: брак также был своего рода безумием, общественной болезнью, данью предубеждениям. Объединившись с отцом под одним переплетом, Бальзак словно признавал, что его произведение, родившееся в более просвещенный век, стало результатом своего рода сотрудничества. Он даже привлек общее внимание к отцу в окончательном варианте книги, которая вышла в конце 1829 г. и была подписана «Молодой холостяк». Чувства Бальзака к отцу воплощены во всей их сложности в образе циничного маркиза де Т. Завещав автору «плодотворные замыслы» вместо звонкой монеты, маркиз учит его, что любовь следует отменить: любовь – «роскошь для общества» и лишь поставляет ему младенцев. «Молодому холостяку» такая механистическая философия кажется тоскливой и пораженческой, немногим меньше трусливого компромисса и стремления к самоуспокоенности. «Если мир в семье приводит к таким отрезвляющим выводам, – пишет он, – я знаю многих мужей, которые предпочли бы войну». Затем, в переносном смысле стоя над могилой, он прощается со «скелетом» отца, «ходячим воплощением брака»⁴⁰³.

Интерес Бальзака к восстаниям шуанов, его двусмысленные отношения с Латушем, его шокирующие рассказы и, наконец, отрицание той семейной жизни, воплощением которой служил для него отец, – все это признаки того, что его интеграция с обществом, как победоносный спуск Растиньяка с кладбища ПерЛашез, совпадал с постепенным отказом от условностей. Отныне воспитание – и, возможно, даже подсознание – можно обратить к собственной выгоде.

До конца 1829 г. Бальзак постепенно обставляет свою «красивую монашескую келью»⁴⁰⁴. Вместе с тем он не мог позволить себе самое необходимое: «…почтовые расходы и билеты на омнибус для меня ужасные расходы, и я остаюсь дома, чтобы не изнашивать одежды». Он даже не мог купить лишний экземпляр своего романа. Его «келья» заполняется книгами в красивых переплетах. Он собирал их со студенческих лет; из-за дорогих книг через восемь лет ему придется покинуть улицу Кассини. Кроме того, он нанял горничную по имени Флора, которая удовлетворяла двойному стандарту: слепая преданность и крайняя непривлекательность.

Здесь, на самой окраине города, почти в деревне, «между монастырем кармелиток и площадью, где устраивают казни»⁴⁰⁵, Бальзак заперся, сосредоточившись в изоляции, зажег четыре свечи, закрыл ставни, задвинул шторы и начал писать. Он выходил из дому, только когда ездил к герцогине д’Абрантес в замок Маффлье в окрестностях Шантийи. В ноябре он целыми днями трудился над «Физиологией брака», а вечерами, точнее, с девяти вечера до двух часов ночи, – над «Сценами частной жизни». Шесть произведений о семейных тайнах и несчастьях отличают темные, рембрандтовские тона; в них, наверное, сохранилась и атмосфера, в которой они создавались. Иногда при чтении возникает смутный образ писателя за работой. Его молчаливая сосредоточенность нашла отражение в персонажах, которые иногда бывают не похожи на него в других отношениях: «Во всякий час дня прохожие видели эту молодую работящую девушку, сидевшую в старом бархатном кресле, с головой, склоненной над пяльцами, страстно поглощенную работой»⁴⁰⁶. Или в «Изгнанниках» (Les Procrits): «Вернувшись в свое жилище, незнакомец заперся в комнате, зажег лампу, внушавшую вдохновение, и отдался ужасному демону творчества, прося слов у тишины и замыслов у ночи»⁴⁰⁷.

В каком-то смысле Бальзак готовился справляться с грядущим успехом. Скоро он бежит из Парижа в то время, когда революция, казалось, вот-вот переломит ход истории Франции. Переломный момент наступил и в жизни Бальзака. В тот период словно образовался водораздел, давший начало двум крупным рекам. Глубоко, почти с мазохистской отрешенностью, погрузившись в работу, Бальзак считал, что занят бесполезной борьбой.