Жизнь Бальзака

Несмотря на пыль и обветшалость, в Вандомском коллеже Бальзак впервые получил возможность взглянуть на общество как на процесс неестественного отбора. Один из его менее одаренных одноклассников вынес свой приговор системе ораторианцев, сойдя с ума. Та же участь постигла друга рассказчика в «Луи Ламбере». Наивысшим достижением Бальзака в школе (так как его успеваемость отличалась крайне низким уровнем) можно считать то, что он сохранил здравый рассудок и ему удалось не превратиться в овощ – хотя вскоре в том возникли сомнения.

К счастью, его запас духовной пищи был необычайно велик. Еще до Вандома он читал часами – приключения, вроде «Робинзона Крузо» или Илиады, волнующие реляции о победах Наполеона и, конечно, Библию, которую его отец снабдил своими примечаниями, готовясь впоследствии написать историю евреев. Чтение в Вандоме заняло для него место моциона, который, впрочем, состоял лишь в том, что время от времени ученики совершали марш-бросок к загородному дому директора школы, где устраивали пикник. Даже на переменах Бальзаку давали дополнительные уроки математики. На этом настоял его отец, который надеялся, что Оноре выдержит экзамен в престижную Политехническую школу.

Частные уроки проводились в школьной библиотеке, служившей хранилищем для книг, конфискованных в монастырях в годы революции. Наставник Бальзака, отец Лефевр, о котором начальство говорило, что у него «больше воображения, чем проницательности, и тяга к чудесам и философским учениям», занимался собственными таинственными исследованиями, а его подопечному оставалось рыться на полках и выбирать книги по своему вкусу. Особенно нравились узнику Вандома жизнеописания раннехристианских мучеников.

Нет ничего удивительного в том, что «альков» фигурирует в самом раннем дошедшем до нас письме Бальзака. Вот что он пишет во второй год своего пребывания в коллеже:

«Вандом, 1 мая (1809).

Милая мама.

По-моему, папа очень огорчился, когда узнал, что я был в алькове. Пожалуйста, утешь его вестью, что меня представили к награде. Я не забываю чистить зубы носовым платком. Я завел тетрадь, в которую аккуратно переписываю упражнения, и получил несколько хороших отметок, чем надеюсь вас порадовать. От души обнимаю вас, а также всех родных и моих господ знакомых. Вот фамилии учеников из Тура, которые получили награды:

Буалеком

(Он – единственный, кого я помню).

Бальзак Оноре, твой послушный и любящий сын».

Бальзак написал домой на следующий день после раздачи наград. Шло самое суровое время года. Как обычно, его родители не приехали, прислав взамен советы усердно трудиться и чистить зубы. Они не видели, как Оноре вручили небольшой томик вольтеровской «Истории Карла XII, короля Швеции», подписанный по-латыни «Honoratus Balzac» в знак признания его достижений в устной латыни.

Это письмо – единственное сохранившееся свидетельство школьных лет Бальзака, однако оно содержит первый проблеск его огромной наблюдательности. Неуклюжее выражение «господа знакомые», которое следует сразу же за «родными», кажется подозрительным эвфемизмом или местью за пренебрежение. Некоторые эти «господа» в самом деле входили в число домочадцев Бальзака. Малыш Анри, родившийся через полгода после поступления Оноре в Вандомский коллеж и почти через шесть лет после предыдущего ребенка, служил живым доказательством тому, что г-жа Бальзак еще не распрощалась с молодостью и удовольствиями. Хуже того, в конце концов выяснилось, что у нее все же есть материнский инстинкт, который, впрочем, оказался избирательным: незаконнорожденный Анри стал зеницей ее ока. В Туре поговаривали о ее связи с местным землевладельцем по имени Жан де Маргонн, который позже косвенно подтвердил слухи, оставив Анри в своем завещании 200 тысяч франков⁴³. Сам Бальзак в 1848 г. подтвердил, что отцом Анри был Жан де Маргонн; как мы убедимся позже, у него имелись и другие доказательства того, что его матушка нарушала свой «долг».

Любовнику г-жи Бальзак, а также малышу Анри суждено было умереть ужасной смертью – одному в «Большой Бретеш» (La Grande Bretèche), второму – в рассказе с оптимистичным названием «Перст божий» (Le Doigt de Dieu)⁴⁴. Обе повести были написаны в начале 1830-х гг., но их замысел наверняка возник и сформировался в Вандомском коллеже.

Для Оноре материнская забота выражалась в форме литературной критики. Его нежные, дышащие любовью письма высмеивали за напыщенность, за жалость к себе. Возможно, единственное сохранившееся письмо дошло до нас только благодаря его относительной деловитости и сдержанности. Примечателен и почерк: мелкие, налезающие друг на друга буквы, строчки, которые бегут снизу вверх, огромные прописные буквы и множество завитушек. Первое письмо Бальзака – графологический образец огромного ума, выросшего в одиночном заключении.