Жизнь Бальзака

Если не считать писем Бальзака, сохранилось лишь одно свидетельство о пребывании знаменитой пары в Санкт-Петербурге; оно кажется весьма показательным. Бальзака и Ганскую видел Болеслав Маркевич, автор «реакционных» романов, в которых герои-патриоты борются голыми руками против польской интриги и нигилизма¹⁰²⁸. Возможно, это объясняет его недобрые замечания в адрес Эвелины, которая «болтала без умолку». К Бальзаку Маркевич, судя по всему, отнесся куда мягче: в студенческие годы он повесил на стену в своей комнате его портрет. Маркевич с трудом узнал знаменитого писателя:

«Наша группа пила чай в изящной гостиной, полной цветов и комнатных растений, когда вошла женщина лет сорока. Она была хорошо сложена, хотя и довольно полна, широколицая, с размашистыми движениями. За ней шел человек, также довольно низкорослый и толстый, с длинными волосами, как у мужика, по моде предыдущего десятилетия… Я подумал: неужели этот толстяк с вульгарным, сонным лицом, похожий на майора, которого не мешало бы подстричь, – Бальзак, автор «Евгении Гранде» и «Отца Горио»?.. Дамы осыпали его вопросами. Он отвечал на них сжато, короткими фразами, а потом и вовсе замолчал. Вид у него сделался еще более унылый и сонный, чем когда он появился… Через полтора-два часа он начал бросать умоляющие взгляды в сторону Ганской. Она поняла его молчаливую просьбу и встала из-за стола»¹⁰²⁹.

Прическа Бальзака – трогательная подробность: сколько раз в письмах Эвелине он называл себя «ее скромным мужиком»? Но его вялость – признак болезней, которым предстояло отравить последние годы его жизни. Когда он в начале октября покинул Петербург, он был еще измучен работой и болью. Эвелина дала ему копченый язык и платок – повязывать на шею, – и он, усталый и подавленный, отправился в путь по ливонским равнинам.

То же впечатление старости и болезни возникает из дневника молодого русского скульптора Рамазанова, который, вместе с другим молодым скульптором, оказался в одной карете с Бальзаком во время долгого обратного путешествия в Западную Европу (сухопутное путешествие было выбрано как из-за любопытства, так и из-за морской болезни). Дневник скульптора¹⁰³⁰ относится к числу тех редких документов, в которых записаны на первый взгляд незначительные происшествия. В результате Бальзак предстает перед нами так ярко, что необходимо помнить: он запечатлен не в самое лучшее время. Совсем недавно он плакал из-за разлуки с Эвелиной.

Широта взглядов делала Бальзака превосходным спутником. Он без конца жаловался на еду в придорожных трактирах – черствый хлеб, соленое масло, тухлое мясо, отсутствие молока – и с нетерпением ждал остановки в латвийской Валке, мечтая полакомиться чем-нибудь сладким. Его мечте не суждено было сбыться. «Забавно было видеть Бальзака, – написал скульптор, – завернутого в ротонду, в огромных сапогах на меху и меховой шапке. Руки он прятал в женскую муфту, тяжело ступал по грязи и ворчал: “Ну и город!”» В Гулбене они нашли трактир, где их обслуживала «невероятно уродливая, горбатая старуха». «Бальзак спросил, почему я не нарисовал ее; но в чем радость испещрять блокнот эскизами уродливых лиц, когда кругом столько красавиц?» В дневнике сталкиваются не просто две эпохи, но две эстетики. Бальзак попрежнему во многом опережал свое время.