Жизнь Бенджамина Франклина. Автобиография

До отплытия капитан нашего почтового корабля много хвастался быстроходностью своего судна; к несчастью, когда мы вышли в море, корабль, к его немалому разочарованию, оказался тихоходным при девяноста шести парусах. Было высказано много догадок о причинах этого. Однажды, когда мы находились вблизи другого корабля, почти такого же тихоходного, как наш, который, однако, обогнал нас, капитан приказал всем перейти на корму и стоять по возможности ближе к флагштоку. Нас было, включая пассажиров, всего около сорока человек. Пока мы там стояли, корабль ускорил ход и вскоре оставил далеко позади своего соседа, что явно подтвердило подозрение нашего капитана, что корабль имел слишком большую нагрузку на нос. Бочонки с водой, кажется, все были помещены впереди; поэтому он приказал переместить их дальше к корме, после чего корабль раскрыл свои возможности и показал себя наилучшим во всем флоте.

Капитан сказал, что этот корабль однажды шел со скоростью тринадцати узлов, т.е. тринадцати миль в час. Мы имели на борту в качестве пассажира капитана королевского флота Кеннеди. Он возразил, что это невозможно, что ни один корабль никогда не шел так быстро и что, должно быть, деления лаг-линии неточны или неверно определялась скорость лагом. Между двумя капитанами было заключено пари: спор должен был решиться, когда подует благоприятный ветер. Кеннеди предварительно тщательно проверил лаг-линию; она оказалась удовлетворительной. Он решил сам бросить лаг. Спустя несколько дней, когда поднялся свежий попутный ветер, капитан нашего почтового корабля Лутвидж высказал уверенность, что корабль идет со скоростью тринадцати узлов. Кеннеди сделал проверку и признал, что проиграл пари.

Я привожу этот факт, чтобы высказать следующее соображение. Известно, что из-за несовершенства в искусстве кораблестроения никогда нельзя знать заранее, будет ли новый корабль быстроходным, ибо часто оказывается, что новое судно, построенное по точной модели быстроходного корабля, выходит на редкость тихоходным.

Я думаю, что это в какой-то степени зависит от различных мнений моряков о способах нагрузки, снаряжения корабля и постановки парусов; каждый имеет свой метод, и одно и то же судно, нагруженное в соответствии с распоряжениями одного капитана, будет идти лучше или хуже, нежели оно пойдет, нагруженное соответственно приказам другого. Кроме того, очень редко случается, чтобы корабль строился, оснащался для плаванья и управлялся одним и тем же лицом. Один человек строит корпус корабля, другой оснащает его, а третий нагружает и ведет. Ни один из них не имеет полного представления о соображениях и опыте других и поэтому не может сделать правильных выводов из сочетания всех обстоятельств.

Даже в простой операции управления кораблем на море я часто был свидетелем различных суждений со стороны офицеров, сменявших друг друга на вахте. При одинаковом ветре они расходились во мнениях относительно того, под каким углом следует ставить паруса, так что казалось, что у них нет твердо установленного способа управлении кораблем. Однако я думаю, что можно было бы провести ряд опытов, во-первых, для того, чтобы определить наиболее правильную форму корпуса корабля для быстрого хода; во-вторых, чтобы установить наилучшие размеры мачт и наиболее подходящее место для них; затем определить форму и количество парусов и их наилучшее положение при различных ветрах и, наконец, размещение нагрузки. Наш век — это век опытов, и я полагаю, что ряд точно проведенных комбинированных опытов принес бы большую пользу. Поэтому я уверен, что недалек тот день, когда какой-нибудь изобретательный философ займется этим делом, и желаю ему успеха.

За время нашего рейса мы несколько раз подвергались преследованиям, но всякий раз уходили; в течение тридцати дней мы производили измерения глубины лотом.

Наши наблюдения были точны. Капитан решил, что мы уже так близко находимся от нашего места назначения — порта Фэлмут, что если мы сделаем за ночь хороший переход, то к утру достигнем входа в гавань. Благодаря ночному переходу мы смогли бы также остаться незамеченными вражескими каперами, которые часто крейсировали у входа в пролив. Мы поставили все паруса, какие только могли; ветер был свежим и попутным; мы шли прямо по ветру и преодолели большое расстояние. Капитан, сделав наблюдения, наметил курс, как он думал, так, чтобы пройти вдали от островов Силли; но, по-видимому, иногда в проливе Святого Георга возникает сильное течение, которое вводит в заблуждение моряков и, в частности, вызвало гибель эскадры сэра Клоудсли Шовела. Оно же, вероятно, было причиной того, что случилось с нами.