Жизнь без головы

Не замечая внутренней информации, мы смотрим на свои маленькие человеческие тела и видим их непрозрачными и отделенными от Тела Тотальности, от Вселенной, которая в результате тоже кажется нам непрозрачной и разделенной. Некоторых поэтов, однако, не так легко провести и запутать так называемым здравым смыслом — они проникают в суть вещей и упиваются их прозрачностью. Райнер Мария Рильке писал о своем мертвом друге:

Тенистые долины эти, колышущиеся травы
И ручейки воды бегущей — его лицо,

но не остановился на растворении человеческого лица и человеческого тела. Он призывал пойти дальше и «сделать землю, на которой живем, и далее вселенную невидимой, и так превратить ее в высший план реальности». Для Рильке эта вездесущая Пустота, наше бессмертное Лицо не имеет границ. Как Трэгерн[4] говорит о себе:

Я был самим восприятием.
Я не чувствовал ни бренности, ни материи в своей душе,
Ни края, ни границ, какие в чаше
Видим мы. Моя сущность была вместимостью.

Вот более известный отрывок: «Ты не сможешь наслаждаться миром, пока море не потечет в твоих венах, пока ты не облачишься в небеса и звезды не увенчают твою голову».

Это не что иное, как дзэнское переживание сатори — только язык слегка отличается. В момент сатори возникает взрыв, и тело человека замещается вселенной. «Он чувствует, как его тело и ум, земля и небо сплавляются в одно прозрачное целое — чистое, осознанное и полностью пробужденное», — говорит мастер Бошань:

Вся земля — лишь одно мое око,
Лишь искра моего сияющего пламени.

Во множестве текстов говорится, как просветленный, будто магическим образом, поглощает в себя реки, горы, моря и весь мир, уменьшая все до этой Пустоты, до ничто, и затем из этой Пустоты создаются реки, горы, моря и весь мир. Без малейшего неудобства он выпивает все воды Западной Реки и вновь извергает их. Он вбирает и уничтожает все вещи и создает их. Он видит вселенную как поток, истекающий из его глубинной Природы, при этом сама она остается чистой, абсолютно прозрачной. Он вернулся к себе настоящему, самому сердцу существования, из которого проявляется все бытие. Короче говоря, он становится божественным. Оказавшись в единственном Источнике, он восклицает: «Я Центр, я Вселенная, я Создатель!» (Д. Т. Судзуки). Или: «Я причина своего собственного я и всех вещей!» (Экхарт). В живом языке дзэн вшивая дворняга превратилась в златогривого льва, ревущего в пустыне, спонтанного, свободного, энергичного, великолепно самодостаточного и одинокого. Прибыв наконец Домой, он обнаруживает, что там нет места для двоих. Наш Трэгерн снова вторит восточным мастерам, восклицая: «Улицы были моими, храм был моим, люди были моими, их одежда, золото и серебро были моими, а еще их сверкающие глаза, белая кожа и румяные лица. Небеса были моими, а также солнце, луна и звезды. Весь Мир был моим, а я — его единственным зрителем и ценителем».

Совершенством видения я называю видение не других, а себя.

Чжуан-цзы (III в. н. э.)

Видеть Ничто — вот истинное видение, вечное видение.

Шэньхуй (VIII в.)

Тот, кто знает, что он Дух, становится Духом, становится всем. Ни боги, ни люди не могут помешать ему… Боги не любят тех, кто достигает этого знания… Боги любят сокрытое и ненавидят очевидное.

Брихадараньяка упанишада (VII в. н. э.)

Глупцы отрицают то, что видят, а не то, то думают. Мудрые отрицают то, что думают, а не то, то видят… Наблюдай вещи, как они есть, и не обращай нимание на других людей.

Хуанбо (IX в.)

Тому, кто не знает ничего, Это становится явным.

Мейстер Экхарт (1260–1327)

И какому правилу, вы думаете, я следовал? Воистину странному, но лучшему в мире. Меня вела полная вера в божественную доброту, благодаря которой я пришел к изучению самых очевидных и простых вещей.

Томас Трэгерн (1627–1674)