Жизнь без шума и боли (сборник)

Она идет прямиком через лес, вприпрыжку – босиком по снегу, по подснежникам, по подстаканникам, она привычная.

Вдруг навстречу мартовской маленькой Иде выходят мальчики с соседнего двора. Они хмуры и угрюмы, потому что у одного прохудились ботинки, а другого мать обещала прибить за украденную из кладовки щелочь.

«Что в твоей корзиночке, детка?» – угрожающе говорят мальчики с соседнего двора, нехорошо ухмыляясь.

Маленькая мартовская Ида теряется.

«Птички-малиновки, – неуверенно говорит она и nadolgo задумывается. – Сахарные статуэтки, фарфоровые оленята, голубиные птенчики».

Один из мальчиков толкает маленькую Иду в плечо, другой забирает у нее корзиночку и начинает в ней рыться.

«Бляаааааа! – кричит он, странно дергая плечом от отвращения. – Чё за хрень?!!» Он падает на снег и подстаканники, и его рвет чем-то черным и глазасто-беглым, как ртуть, – рвет на снег, на подснежники и на подстаканники.

Маленькая мартовская Ида сидит в грязи и грустно улыбается: из корзинки расползаются и убегают в снег все жуки, пчелы, лягушки и змеи. Не догнать их теперь, не собрать – разбежались по мягкой весенней земле, юркнули в нарождающуюся траву, поплыли в прохладный пар почвы – жить.

Барсук-хлопотун

Как-то видели мы на дороге барсука: зверек хлопотливо носил туда-сюда сухие веточки и комочки зеленого мха. Подивившись деловитой заботливости маленького существа, мы тихо ушли, чтобы не потревожить его. На следующий день мы вернулись на то же место и увидели, что барсук-хлопотун сложил на дороге слово холодно . Действительно, в лесу тогда было очень холодно: иней серебрился на бронзовой коре, жесткие водяные кристаллики дрожали в стеклянной текучести воздуха.

Лайка

Лайка-самоед способна переносить на плечах сухофрукты. Проведите маленький, но забавный эксперимент: возьмите 300 граммов сухофруктов и аккуратно прикрепите на плечо лайки-самоеда. Однажды собачка бежала до самого Барнаула без единой остановки, а когда ее поймали на зоологической станции и пересчитали сухофрукты, обнаружили, что ничего не пропало! Только крохотная птичка склевала по дороге изюминку.

Самое мудрое решение

Маленькая собачка, ворон Свен и растеньице Юрий отправились как-то путешествовать.

Дошли они до высокой горы, а назад идти нельзя: селевыми потоками уничтожило дорогу – все же начало третьего тысячелетия, пути размыты, природа бушует, тектонический пласт колышется под ногами.

«Я перелечу гору», – сказал ворон Свен.

«Я подружусь с горой, и когда-нибудь она расступится и позволит мне пройти», – сказала собачка.

«А я уйду в землю семечком и прорасту с той стороны горы растеньицем Петром», – сказало растеньице Юрий.

(Речи о том, чтобы ворон перенес через гору собачку и растеньице, не шло: они не были настолько близкими друзьями и в путешествие отправились скорее по нужде, чем по велению юных сердец; да и как-то не додумались, если честно.)

Так они и сделали.

Ворон перелетел гору за полчаса, добрался до ЮАР и угнездился там. Прожил долгую счастливую жизнь – каждому из нас, каждому из нас.

Собачка начала обхаживать гору, петь ей песни, радоваться ей каждый вечер, когда гора приходила с работы; играть с горой в прятки и в расшибалочку. Через десять лет гора заметила собачку и обрадовалась ей как другу, но не поняла, что надо расступиться. Правда, собачка была уже очень старенькая и идти никуда ей не хотелось. К тому же она в общем-то и забыла про то древнее путешествие: как сказал один писатель-фантаст, когда двое любят друг друга, не имеет значения, чем эта любовь вызвана.

Растеньице же Юрий превратилось в пылинку, потом в семечко, потом ушло в землю и через год проросло по ту сторону горы растеньицем – но не Петром, а Евстахием. Вот это был действительно шок. Вот уж кто ошибся так ошибся. Только представьте себе: самое мудрое решение вдруг превращается в такую идиотскую перспективу: Евстахий! И что же теперь делать? Воистину, иногда мудрость – наказание свыше.

Клятва верности и товарищества