Жизнь без слов. Проза писателей из Гуанси (сборник)

Тогда Ван Лаобин тяжело вздохнул и сказал:

– Юйчжэнь, сшей для Шэнли школьную сумку, летом отправим его учиться.

Ван Шэнли, словно встревоженный птенец, смотрел на деда, отца и мать, их странные жесты впервые напугали его. Он задрожал всем тельцем и громко расплакался.

Когда пришло лето, радостная Цай Юйчжэнь привела Ван Шэнли в школу. И в первый же день по возвращении домой Ван Лаобин и Цай Юйчжэнь услышали, как мальчик распевает дразнилку: «Цай Юйчжэнь немая, вышла за глухого и родила ребенка глухонемого…» Цай Юйчжэнь показалось, что в ее сердце впились сразу несколько сотен игл. Упав духом, она отвернулась и, словно раненая лошадь, надрывно заголосила. Она не ожидала, что первым, чему научится сын, станет эта дрянная песенка. Уж лучше бы он и вовсе не ходил в школу. Одна и та же мысль крутилась у нее в голове: «Я думала, что все уже давно позади, а оказывается, нет».

Ван Лаобин замахнулся на Ван Шэнли своей трубкой и пять раз ударил мимо, пока наконец не попал по Ван Шэнли.

– Дедушка, – спросил Ван Шэнли, – почему ты меня бьешь?

– Зря мы тебя растили, – отозвался Ван Лаобин, – ты оказался хуже, чем слепой, глухой или немой. Имя Ван Шэнли тебе не подходит, надо было назвать тебя Ван Баданем.

– Сам ты Ван Бадань, – огрызнулся Ван Шэнли.

Тогда Ван Лаобин его спросил:

– Ты знаешь, кто такая Цай Юйчжэнь?

– Не знаю, – отозвался Ван Шэнли.

– Она – твоя мама, а Ван Цзякуань – твой папа.

– Так, значит, эта дразнилка высмеивает меня и нашу семью, – догадался Ван Шэнли. – Дедушка, как мне поступить?

Ван Лаобин приложился к трубке и сказал:

– Это ты решай сам.

С тех пор Ван Шэнли превратился в молчуна и на вид ничем не отличался от своих родственников – слепого, глухого и немой.

Тянь Эр Новый год в одиночестве

Лао Хуан два раза в месяц ходил в парикмахерскую подстригаться и дважды в неделю – бриться. Кожа на лице у него была пористая, как апельсиновая корка, самому бриться было непросто. А так он приходил в парикмахерскую, усаживался в кресло и ожидал, когда острое лезвие ножа начнет мягко скользить по коже, разглаживая все неровности. Красота! Закрыв глаза и слушая звук сбриваемой щетины, он вспоминал, как раньше в деревне косили рис. Открыв глаза, он снова увидел перед собой милое личико немой парикмахерши Сяо Юй. Заметив, что постоянный клиент смотрит на нее, она подняла бровки и что-то пролопотала, как бы спрашивая, не больно ли ему. Лао Хуан широко улыбнулся и взглядом показал, что все в порядке и она может продолжать брить. За эти два года он часто думал, что Небесный владыка, должно быть, гнусный парень, раз он такую красивую женщину с золотыми руками сделал немой.

Тут вошел еще один клиент, выбрал кресло и сел. Немая издала свистящий звук, похожий на электромагнитные волны, пронизывающие воздух. Лао Хуан сделал жест, показывая, чтобы Сяо Юй ускорилась, чтобы не упустить клиента. Немая покачала головой, мол, ничего страшного, и ласково проворковала что-то вошедшему.

Два года назад, когда Лао Хуана перевели сюда, в отделение полиции района Ю’ань города Ганчэн, он по привычке стал присматривать себе приличную парикмахерскую, чтобы продолжить наслаждаться бритьем. Лао Хуану было уже пятьдесят – возраст, когда «познают волю Неба», и, помимо работы, ему требовалось, чтобы чьи-то умелые руки помогали ему брить лицо. Он опробовал многие парикмахерские и в результате остановился на этой, расположенной позади парка горы Бицзяшань. Место, конечно, на отшибе. Впервые там оказавшись, он еще издали заприметил убогую деревянную вывеску, на которой была наклеена надпись: «Парикмахерская. Немая Сяо Юй». Он насторожился: в таком месте открывать парикмахерскую, подумал он, да много ли людей сюда придет? Оказалось, что хозяйка парикмахерской, Сяо Юй, хорошо знала свое дело, и у нее было много постоянных клиентов. Она завоевывала их своей тщательностью и аккуратностью и, сколько бы ни было посетителей, всегда выполняла свою работу на совесть, старательно подстригая и брея каждого точными, выверенными движениями, как гравер, вырезающий иероглифы для печати на каменной заготовке. Пришедших она никогда не старалась во что бы то ни стало удержать, каждый сам решал, оставаться ли ему ждать или уходить.

Сяо Юй обработала лицо Лао Хуана присыпкой, смела состриженные волоски полотенцем, потом взяла его за подбородок и еще раз внимательно осмотрела. Только после этого работа считалась выполненной. Вошедший молодой человек хотел было занять место Лао Хуана, но Сяо Юй губами показала ему, чтобы тот пропустил вперед одного старичка.

Лао Хуан не торопясь спускался с горы и, услышав, как шумит ветер, невольно поднял голову. Уже стемнело. Пыльный вечерний воздух был практически непроглядным и довольно плотным. В некоторых домах на горных склонах зажгли свет. Неподалеку располагался сталеплавильный завод, поэтому воздух здесь был очень пыльным, и ночи из-за этого делались еще гуще. В темноте огоньки на горе светились багрово-красным оттенком.