Жизнь без собаки возможна… невозможна!

Но иногда он давал жару. Например, днем. В дождь, который он не любил всеми фибрами своей собачьей души. Вытащить его гулять дождливым днем, это был тот еще квест. О том, что мы вышли с ним на променад, слышал, наверное, весь двор. Ибо выглядело это очень уж эпично. Маленькая я, ростом всего 160 сантиметров, тащу на поводке из парадной огромного черного пса.

Пес упирается всеми четырьмя лапами в асфальт и громко лает. Я лаю на него в ответ, в основном нецензурными фразами, а он что-то на своем, в основном басом. Тут главное – кто кого. Я же знаю, что мне вечером хочется уйти с друзьями в клуб, поэтому гулять собаке надо сейчас.

Рон этого не знал и обещал, что он честно потерпит до вечера. Но я всегда побеждала. Пес в итоге шел по асфальту на когтях. Выбирал самый ближний куст на газоне, чтобы дотянуться до него, не наступив на мокрую траву, и за один присест делал свои мокрые дела.

Дождаться следующего важного дела было нереально и равносильно издевательству над собачьей личностью, поэтому мы бодро рысили домой. И вот тут никакие команды «рядом» и «не тяни» не помогали. Приходилось идти хоть в чем-то на уступку собаке и топать в его темпе. В конце концов, он ради меня же вышел из парадной, теперь моя очередь ради него пробежаться домой.

Глава 6. Дачники

Рон очень любил город. Он был городской собакой до мозга костей. Любил городскую суету, асфальт под подушечками лап, спешащих мимо людей. С интересом следил за проезжающими машинами, велосипедистами, с удовольствием бесцельно бродил по улицам, рассматривая новые дома и вынюхивая свежие метки на столбах. Прогуляться по району ему было намного приятнее, чем в парке.

Каждое лето мы приезжали на дачу. Которую Рон не любил. Свежий воздух, лес, озеро, все за что ценят загородный дом, собаке было не нужно. Прогулки в лесу ему не доставляли никакого удовольствия.

Купаться в озере и вообще воду, он тоже не любил. Видимо, потому что плавать не умел. Если затащить его на глубину, то он старался лапами нащупать дно и так топориком и плыл, молотя передними лапами по воде. Пока не вставал задними на дно и как человек топал в сторону берега.

Однажды я зашла в озеро по грудь и стала делать вид, что тону. Я-то думала, что моя благородная собака, как в фильмах, ринется меня спасать. Ага, щаз! Не, конечно, он спасал. В силу своих возможностей. Бегал по берегу и громко лаял. В конце концов, сбежалось много народу и мой спектакль пришлось прекратить. При этом все почему-то подумали, что случилось что-то с собакой – вон как нервничает и орет.

Меня в этой суматохе похоже, вообще, не заметили. Но в целом, эффект был. Народ он созвал. Глядишь, может и меня бы спас кто, если бы помощь и вправду была нужна.

Если мы гуляли в лесу, то Рон всегда гулял только по тропинке и никак иначе. Болото, мох, канавы – где асфальт? Пожалуй, единственное время, когда Рон любил лес – это осень. Когда деревья уже голые, но под ногами еще шуршат сухие опавшие листья. Вот тогда он с удовольствием ими шуршал в лесу.

Однажды шуршим мы так с ним, и нас обгоняет спортсмен. Рон бодро припустил за мужчиной. Я громко кричу: «Стоять!». Встали, как вкопанные, оба. Пришлось извиняться перед мужчиной, он немножко испугался.

Да, в целом дачу Рон не любил, хотя ездил туда каждое лето. Видимо, сыграло роль то, что на дачу он приехал почти взрослой, годовалой собакой. При любом удобном случае он прыгал в машину и сидел, ждал, когда же его отвезут в город. И выковырять его из машины было проблематично. Он там как пробка от шампанского вставал в распорку. Несколько раз сестра из-за этого опаздывала на работу. В городе, кстати, Рон тоже любил прыгать в машину и куда-то ехать. Ездить он любил.

Однажды прыгнул в мерседес. На белые кожаные сиденья. Погода была мерзопакостная. Я «мяу» сказать не успела, как собака прыгнула в открытую дверь, когда мы проходили мимо. Уж как только я не извинялась перед хозяином машины! Даже предлагала сбегать за ведром с водой и помыть сиденье. Но водитель как-то не оценил моего порыва. Наверное, настолько офигел от наглости, что вежливо попросил убрать собачку из машины. Быстро захлопнул дверь и уехал. Видимо, в химчистку.

Единственное за что Рон любил дачу, так это за свой диван. В городе он спал просто на коврике в коридоре, диваны не жаловал. Приходил иногда чистый и мытый пять минут поваляться в ногах. А вот на даче у него был диван. Ну, не совсем диван, а огромная диванная подушка. Она была мягкая, теплая, на каркасе, двуспальная. Эдакая компенсация собаке за ее страдания на воле вольной и летней жизни на природе.

А еще он боялся темноты. Я вот тоже боюсь. Поэтому всегда брала Рона с собой ночью в туалет. В прямом смысле этого слова. Мы шли с ним по дорожке, а потом оба заходили в домик. Оставаться на улице и ждать меня Рон категорически отказывался. Уж какую бабайку он боялся – я не знаю. В городе по ночам он гулял вообще ничего не опасаясь. А на даче предпочитал по ночам тусить на веранде, на своем мягком ложе и сладко храпеть во сне.