Жизнь без света

Вдеть нитку в иголку, если не видишь, если слепой, можно разными способами – при помощи нитковдевателя – это «учительский» способ и с ним все ясно – чего не ясно, все ясно. Все знают, как это делается: взял нитковдеватель, кончиком нитковдевателя нашел угольное ушко, вставил, из ушка вышла петелька этого самого нитковдевателя, вставил туда нитку, зафиксировал, потом… ну чего рассказывать, что потом, все знают, что потом. У нас был свой способ, сейчас расскажу: зажимаешь иголку между передними зубами, подводишь кончик нитки к ушку и так резко и как можно сильнее втянешь воздух – нитка вместе с воздухом аж влетает в иголку! Вот только если учитель заметит, как ты вдеваешь нитку, влетит и тебе, боялись учителя, что иголку проглотим и правильно боялись, отвечать-то им. Но мы, конечно, предпочитали свой способ и я что-то не упомню, чтобы кто-нибудь иголку проглотил.

Чему нас только не учили на этих последних уроках! Мыть посуду, мыть пол – в классе уборку-то мы делали сами, стирать одежду, гладить, чистить обувь – многому учили, всего не перечесть, сейчас это адаптацией называется.

Я уже говорил, в начальных классах мы занимались по четыре или пять уроков, после третьего в столовую и опять строем – булка с маслом да чай, вроде немного, а для всегда голодного мальчишки все какой-никакой приварок, и до обеда время веселей бежит, а обед в два часа. Кормили слабенько, порции маленькие – крошечные, не хватало казенной еды, воровали ее у нас: и поварихи, и завпроизводством, все – воровали, кто мог. Но, как говориться, и на старуху бывает, потому как бог не фраер. В общем, то ли провидение, то ли еще что, пёрла завпроизводством, толстая такая была, ей-то еды с лихвой хватало, и пёрла эта толстая бабища всегда с работы так, что руки ниже колен, а дело в тот раз зимой было. Перла, да поскользнулась, да так грохнулась, так долбанулась, что тем, что перла, сломала руку. Все потом удивлялись: как же так, перла в двух, т.е. обеих руках, а сломала только одну?

Голодно жилось в интернате, спасались посылками из дома. А что мне из дома могли прислать? Урюка, груш сушеных да сала. На кухне в столовой стояла кастрюля с хлебом, хлеб брать никто не запрещал – бери, сколько хочешь. Хлеба наберешь, сверху салом прикроешь – жить можно, тем более, что делились друг с другом, дружно мы жили. Один у нас только не делился, из богатых был, из зажиточных, ему из дому много разного добра присылали – халву, вафли, конфеты шоколадные. Он их тайком под одеялом ел, чтобы мы не унюхали, у слепых-то обоняние ого, как сильно развито. Один он такой у нас был, но о нем речь впереди.

Что-то как-то неровно у меня получается, перескакиваю с одного на другое, хотя, лет-то сколько прошло, начнешь вспоминать, то одно, то другое выплывет – цепляется друг за дружку, а рассказывал я про распорядок.

Ну, значит, пообедали мы и строем на улицу гулять, и воспитательницы с нами сильно не морочились – еще чего, книжки им читай, игры с ними играй – за руки взялись и вокруг клумбы, и строем, конечно. Это если дождь не шел или было не очень холодно, а как непогода или натворили чего, нас из столовой опять в класс, и тогда читала нам Подруга какую-нибудь нудную книгу, в библиотеке-то нашей интересные книги откуда, разве кто что из дома привезет про шпионов, диверсантов: «Тарантул», например, «Зеленые цепочки» или про индейцев «Зверобой» Фенимора Купера. Только Купер под запрет попал – Подруга сказала, что нельзя, он, видите ли, буржуазный писатель.

В младших классах у нас после уроков, с пяти вечера до семи, домашнее задание, а потом на ужин и опять строем. Домашнее задание делали быстро, минут пятнадцать-двадцать, и готово! Один, кто побашковитей, решит, нам продиктует, мы запишем. Уроки сделали, и пошла резня в шашки, домино, ну и шахматы. В шахматы мало кто играл, уж больно игра заумная и играть долго, а вот шашки и домино – это да! У нас даже первенство интерната проводили по шашкам, и по шахматам тоже, но все-таки больше играли в шашки и на соревнованиях играли все, одной кучей, от первого класса до последнего, возраст не учитывался и, бывало, что чемпионом становился кто-нибудь из младших классов.