Жизнь без цветов

Сколько он тут уже сидит? «Время?» Браслет на руке гласил: «4:35», а казалось, что прошло уже два часа его времяпрепровождения в этом зале. Его одолевала скука оттого, что занять себя было совершенно нечем. Болтать с роботом, имя которого так и не запомнил, было для него лишь тренировкой языка, ибо робот вновь и вновь повторял успевшее изрядно надоесть «Секунду…», пытаясь обработать некорректную команду. Он знал, что речь у него не актёрская, но все живые его почему-то понимали с первого раза, а это ведро с гвоздями!..

Рабочая смена тоже начнётся нескоро. В восемь часов. Ну а в семь заиграет всеми красками на стенах весёлая реклама со смайликами и цветочками. Цветы… Когда Гранц теперь их увидит? Наверное, никогда, если ботаники из научного отдела не решат поэкспериментировать на восьмое марта. Хотя это наверняка будет всё равно что ботанический сад – такие же нереалистичные, как будто нарисованные, цветы, листья, столь холодные от влаги.

Роман зажал сигару в зубах и направился в общежитие. Он понимал, что экран теперь, как в нулевые, только и делает, что промывает мозги и ведёт его к окончательной деградации, однако также экран нёс усладу глазам и отдых мозгу. Пусть теперь непонятно было, что там показывают и на что это похоже. По определению – интернет, по контенту – телевидение. Впрочем, выбора у Гранца всё равно не было.

У красно-синего автомата с газировкой Роман остановился и осмотрел ассортимент за широким стеклом с неоновой подсветкой. Интересно, когда их запасы этих деликатесов закончатся? Он выбрал A03, приложил большой палец левой руки к сканеру. Система быстро опустошила его электронный кошелёк, и он забрал банку вишнёвой газировки. Он дёрнул кольцо и проломил алюминиевый корпус. В шипящем звуке выходящих газов он слышал свое недалекое прошлое – то время, когда он ещё совсем мелким спиногрызом сидел и смотрел очередную рекламу напитка с вскрытием банки и дыханием актёра в замедленной съёмке.

Пройдя сквозь развлекательный зал, наполненный игровыми автоматами, как в 80-х, столами для тенниса, настольными играми; зону питания – кофе, закрытые бары, автоматы с едой и напитками и остаточный вкус еды, и оказался в жилой секции. Его бокс в самом конце, так что он тихо прошёл сквозь бесконечное число дверей, ведущих в однообразные однушки, где даже потрахаться уединённо было нельзя – картонные стены пропускали, как сосед шмыгает носом, что уж говорить о трении людских тел и вздохах.

В гостиной – хотя откуда гости – Роман в гордом одиночестве упал на диван и утопил наушник в ухе. Над браслетом появился плоский экран, показывающий на художественном канале ещё один старый комедийный сериал. Он уткнулся в экран и без единого смешка досидели до мелодичного гудка по всему этажу, сообщающего о том, что через пятнадцать минут начнётся смена. Заскрипели двери, люди принялись толкаться в коридоре. Кто-то шёл на местную кухню – залить кипятком свою сухую лапшу «SLaS», а кто-то, у кого было денег побольше, спешили в магазины – занять первым очередь.

А Роман не двигался с места. Ему некуда спешить. Работать? Куда ему работать. Он не ходит работать. Он вновь достал пачку и металлические пальцы донесли сигарету до рта. Индукционная зажигалка вновь возбудила табак. Роман вдохнул, выдохнул и вновь перевёл бионический глаз на экран.

Работать нет смысла. Особенно, когда жизнь без цветов.