Жизнь Будды

— Ты говоришь, преподобный, что телом сын мой почти не отличается от Бога. Ты говоришь, что его рождение явило чудо, что в будущем он достигнет наивысшей славы — так почему же ты смотришь на него глазами, полными слез? Значит ли это, что жизнь его будет недолговечной? Быть может, его рождение принесет мне лишь печаль? Должна ли сия новая ветвь засохнуть от того, что она покроется цветами? Скажи мне, святой человек, скажи быстрее, ты ведь знаешь, как велика любовь отца к сыну.

— Не тревожься, государь, — отвечал отшельник. — Я сказал тебе правду: сын твой узнает великую славу. И если я плачу сейчас, то только о себе самом. Миру явился тот, кто разрушит порочный круг перерождений, а моя жизнь уже клонится к концу. Явился тот, кто обретет высшую власть, обуздает страсти, поймет истину. Все заблуждения исчезнут в свете его знания, подобно тому, как ночь бежит пред лучами солнца. Он спасет страдающий мир из моря греха, из смердящего запаха немощи, из мертвой зыби старости, из яростных волн смерти, и люди поплывут вместе с ним на величественном корабле знаний. Он узнает, где берет начало быстрая и благостная река долга; он проследит ее течение, и все жаждущие придут испить этих вод. Тем, кто истерзан печалью, порабощен чувствами, кто скитается по лесам существования подобно путникам, потерявшим дорогу, — всем укажет он путь спасения. Для тех, кто сжигаем пламенем страсти, он станет облаком, несущим освежающий дождь. Вооруженный истинным законом, он войдет в темницу желаний, где томятся все смертные, и сломает ворота греха. Ему, обладающему совершенным пониманием, суждено освободить мир. Поэтому не печалься, о царь! Достоин жалости лишь тот, кто не услышит голос твоего сына. И вот почему я плачу. Несмотря на мое подвижничество, несмотря на занятия медитацией, мне не суждено услышать его проповедь и его закон. И поэтому сейчас достоин жалости даже тот, кому суждено подняться в горние сады небес.

5. Сиддхартха в храме

Эти слова Аситы поначалу обрадовали Суддходану.

— Значит, моему сыну уготована блестящая жизнь, — подумал царь. Затем он снова встревожился. Ведь было предсказано, что царевич отвергнет свой сан и станет вести жизнь странствующего отшельника. А это значит, что с его смертью род Суддходаны прекратится.

Но тревога вскоре исчезла, поскольку после рождения Сиддхартхи царю во всех делах сопутствовала удача. Подобно тому, как множество притоков соединяются в большую реку, так и новые богатства каждый день вливались в его казну. Ясли не вмещали всех подаренных слонов и лошадей. Множество преданных друзей постоянно окружали его. В стране обрабатывались обширные плодородные земли, на лугах пасся лоснящийся тучный скот. Женщины рожали детей без страданий, мужчины жили в мире с соседями. Спокойствие и счастье царили в Капилавасту.

Но чрезмерной оказалась радость для царицы Майи. Через семь дней материнства она умерла и заняла место на небесах среди сонма Богов.

У Майи была сестра Махапраджапати, почти равная ей красотой и добродетелью. Царевича передали заботам тетки, и она лелеяла его, как собственного сына. Словно огонь, раздуваемый благоприятным ветром, словно луна, царица звезд, заливающая сиянием небо, словно утреннее солнце, встающее над горами на востоке, набирал Сиддхартха силу и стать.

Каждый стремился одарить его драгоценными подарками. Ему дарили игрушки, вызывающие восхищение у детей. Это были крошечные животные: слоны и олени, быки, птицы и рыбы, а также маленькие колесницы. Их делали не из дерева или глины, но только из золота и драгоценных камней. Ему приносили дорогие материи и редкие камеи, жемчужные ожерелья и изящные браслеты.

Однажды, когда ребенок играл в загородном саду, Махапраджапати подумала:

— Настало время научить его носить драгоценности и браслеты.

Она приказала принести все подаренные украшения и надела их на руки и шею мальчика. Но блеск золота и каменьев казался тусклым в лучах ауры самого Сиддхартхи. Тогда к Махапраджапати подошла Богиня, жившая среди цветов этого сада, и так сказала:

— Даже если бы вся земля была сделана из золота, то и тогда единого луча света, испускаемого этим ребенком — будущим наставником мира — хватило бы, чтобы затмить ее блеск. Свет звезд и луны, и даже свет солнца меркнут в сравнении с его сиянием. А ты хочешь заставить его носить украшения — эти грубые безделушки, сделанные ювелирами и златокузнецами. Женщина, убери ожерелья, сними браслеты. Они годятся лишь для рабов, так и отдай их рабам! Для этого ребенка бриллиантами чистейшей воды станут его мысли.

Махапраджапати прислушалась к словам Богини и тут же расстегнула браслеты и ожерелья. Никогда не уставала она восхищаться царевичем.

Пришло время взять Сиддхартху в храм Богов. По приказу царя были изукрашены улицы и площади города; везде звучали барабаны и радостно звенели колокола. Когда Махапраджапати стала наряжать царевича в богатейшие одежды, он спросил:

— Мама, куда мы направляемся?

— В храм Богов, сын мой, — отвечала женщина.