Жизнь человека: встреча неба и земли

Многие наши современники видят в учении Иисуса из Назарета некую этическую доктрину, без сомнения, одну из наиболее возвышенных и требовательных — но не обязательно религию. Некоторые принимают Его учение и Самого Иисуса как моральный образец, не веря, тем не менее, что Он Сын Божий. Эти люди пытаются придерживаться этических норм Евангелия, не будучи верующими.

Я думаю, что такая установка несколько нереалистична. Тот, кто принимает эти этические правила, должен естественно интересоваться тем, откуда они происходят, являются ли они результатом интеллектуальных усилий, договора, принятого членами некоего общества, или они исходят от абсолютного авторитета. Если нет абсолютного авторитета, этика становится относительной. При таком подходе некоторые евангельские заповеди могут легко оспариваться, как это и происходит сегодня.

Что бы наш век ни принимал или ни отвергал, невозможно придать абсолютную ценность всем евангельским принципам, не признавая в Иисусе Воплощенного Бога, Высшего Существа, абсолютной Истины, из которой исходят эти этические предписания. В противном случае, если религия — лишь один из способов жить в человеческом обществе, тогда не существует абсолютных законов, нет различия между добром и злом. Этот моральный релятивизм, по-моему, одна из наиболее серьезных опасностей нашего века.

Я полагаю, что человек должен обрести чувство подчинения Тому, Кто неоспорим. Мы не абсолютные хозяева Вселенной, мы получатели благодеяний, а не благодетели.

Если я Вас правильно понял, Вы считаете, что невозможно любить Бога и не любить людей, но, по сути, невозможно также любить людей, если не любишь Бога...

Я бы выразил эту связь, скорее, в положительных терминах: если любишь Бога, не можешь не любить человека, которого Он создал; и если любишь человека, то в силу этого любишь Бога, потому что, если даже не признаешь Его, — в человеке ты встречаешь Бога.

Следовательно, люди, которым очень трудно обрести веру, по которые совершенно искренне любят других людей, рано или поздно встретят Бога.

Думаю, да. В последнее время я с большой радостью замечаю, что среди молодежи возникает стремление к молитвенной жизни, к духовным размышлениям. Действительно, если одни, как Вы раньше подчеркнули, увлекаются йогой или нехристианскими философскими системами, то другие через харизматические движения, литургическую жизнь и молитву обращаются к истинному источнику морали. Сегодня, действительно, во многих церковных движениях люди находят источник нравственно здоровой жизни. Поэтому необходимо, чтобы Церкви открыли народу как можно более широкий доступ к литургической жизни.

К сожалению, сегодня в нашей Церкви народ участвует в литургии только как зритель. Иногда кажется, что между алтарем и нефом находится интеллектуальная и духовная стена. Надо разрушить эту стену, чтобы верующие не только слушали молитвы, но и произносили их, принимали участие в литургии. В последние века мы передоверили пение молитв хору, но вначале все было совсем не так. Сегодня мы должны приложить усилие, чтобы научить верующих молиться, молиться всем вместе, сообща. Что значит литургия, если в ней не участвуют все присутствующие в храме? Часто, когда я служу литургию, я приглашаю всех верующих вместе читать Символ веры, «Отче наш» и другие молитвы — и сразу все меняется, церковь наполняется атмосферой единства. Литургия — это не спектакль, но действо, которое происходит в духе и контексте общины. На ней нельзя пассивно присутствовать.

Евхаристия, исповедь и грех

Вы говорите о молитве в церкви. Для православных, католиков и многих протестантов литургическая молитва — это, по преимуществу, евхаристия. Чем для Вас является евхаристия?

Евхаристия — это участие в жизни Иисуса, и я бы хотел даже использовать более сильное выражение: евхаристия — это новое воплощение Бога в жизни людей. В акте евхаристии присутствие Христа переживается не как воспоминание о некой исторической личности, но так, как если бы Он снова вошел в этот храм, чтобы присоединиться к нам, как Он это делал с учениками во время Своей земной жизни.