Жизнь Чезаре Борджиа

Шестнадцатого сентября правители Римини, Пезаро, Кастtлло, Камерино, Урбино и Сенигаллии собрались в Перудже и заключили военный союз, передав верховное командование двум кондотьерам — Бартоломео д'Альвиано и Джанпаоло Бальони. Они надеялись склонить к участию в лиге и Флоренцию, но та отказалась, опасаясь французского короля. И в этот же день в Риме затворились двери Сикстинской капеллы — священная коллегия приступила к избранию нового папы. Положение в стране налагало на кардиналов особую ответственность, и весь конклав усердно молил Господа вразумить их и ниспослать мудрость для правильного решения. Божественное вдохновение казалось тем более необходимым, что борьбу за апостолический престол готовились вести три группировки — венецианская, французская и испанская. Первая из них поддерживала Джулиано делла Ровере; ставленником Франции был кардинал д'Амбуаз (король даже направил конклаву собственноручное послание, настойчиво прося оказать предпочтение его другу); испанцы же агитировали в пользу преосвященного Карвахала. Кроме того, солидные шансы на избрание имелись у богатого и влиятельного Асканио Сфорца, который вернулся в Рим после четырехлетнего изгнания. Бывший вице-канцлер сохранил в священной коллегии много друзей, считавших — возможно, справедливо, — что он нисколько не хуже любого другого кандидата.

Как и следовало ожидать, такое количество кандидатов завело конклав в тупик: ни одна партия не смогла набрать требуемого большинства голосов. Проведя три дня в ожесточенных и бесплодных спорах, святые отцы приняли компромиссное решение, избрав самого дряхлого из всех присутствующих — сиенского кардинала Франческо Пикколомини.

Новому папе, принявшему имя Пия III, исполнилось восемьдесят лет. Преклонный возраст и неизлечимая болезнь — рак — не оставляли сомнения в том, что его понтификат будет непродолжительным. Никто не возлагал на него никаких надежд, и его пребывание на троне св. Петра рассматривалось всеми лишь как продление закулисной борьбы партий.

Но старческая немощь не лишила Пия III способности к самостоятельным суждениям и поступкам. В частности, он, ко всеобщему изумлению, высказал явную привязанность к Чезаре Борджа. Утвердив герцога во всех назначениях, сделанных при Александре VI, он вызвал венецианского посла и выразил ему резкое неудовольствие по поводу событий в Романье. Затем последовала специальная нота к участникам перуджанской лиги: под страхом своей немилости папа потребовал, чтобы они прекратили военные действия и впредь были покорны Святейшему престолу. Дипломатические усилия Пия III поддержал и Людовик XII — король отказал венецианцам в какой-либо помощи французских войск, расквартированных в Италии. Впрочем, ни папский гнев, ни позиция Франции не произвели на союзников особо сильного впечатления. Они уже располагали немалыми силами и твердо решили сражаться до полной и окончательной победы.

Их главный враг, знаменосец церкви герцог Валентино, возвратился в Рим в начале октября. Малярия по-прежнему не отпускала Чезаре, и он не мог, как бы того ни желал, кинуться в бой и лично руководить войсками. Между тем его положение, несмотря на благосклонность папы и формальную поддержку Франции, оставалось критическим: армия герцога таяла, как снег на солнце.

Лучшую, наиболее боеспособную часть своих солдат Чезаре вынужден был отправить на подмогу французам — им грозило окружение под Гарильяно. Еще раньше ушли испанцы — Гонсало де Кордоба объявил, что будет считать изменником всякого подданого испанской короны, который сражается под чужими знаменами. Гарнизон, оставленный в Орвието, держался из последних сил, испытывая двойной натиск — отрядов Орсини с одной стороны и Бальони — с другой. Невзирая на разрозненность и нехватку сил, офицеры герцога не теряли мужества, радуя своего больного вождя известиями о новых победах. Диониджи ди Нальди с шестью сотнями пехотинцев и двумястами всадниками, совершив стремительный марш на Римини, взял город меньше чем через сутки. На этот раз Пандольфо Малатеста не пытался продать свой трон. Проявив завидное проворство, он избежал плена и сумел в последний момент ускакать в Пезаро к Джованни Сфорца.

Героем другой славной битвы стал Рамирес, оборонявший Чезену. Союзники осадили столицу герцога Валентино и захватили городские предместья, где разрушили до основания все постройки и водопровод в надежде, что жажда быстро вынудит защитников к сдаче. Результат действительно не заставил себя долго ждать: Рамирес сделал внезапную вылазку, опрокинул врагов и гнал их до самой крепости Монтебелло. Ворвавшись в крепость на плечах отступающего неприятеля, он наголову разбил венецианцев — они потеряли в бою до трехсот человек убитыми. При всей своей незначительности это сражение явило собой очень редкий в истории войн пример, когда осажденные и осаждающие в течение двадцати четырех часов поменялись ролями.