Жизнь Чезаре Борджиа (др. изд.)

Архиепископу Валенсийскому, знаменитому богачу, обладателю множества титулов и земель, шел тогда всего лишь двадцать второй год. Современники называли его одним из красивейших молодых людей Италии. Страстный охотник — любимой дичью Чезаре были медведи, — высокий, стройный и необычайно сильный, он, конечно, совсем не походил на духовное лицо. Не по возрасту проницательный взгляд темных глаз усиливал впечатление, производимое его незаурядной внешностью.

В первых числах июня в Рим пришла весть о внезапной смерти молодого неаполитанского короля Фердинанда. Теперь трон должен был перейти к принцу Альтамурскому, и кардиналу Борджа, в качестве папского легата, предстояло отправиться в Неаполь для официального коронования нового властителя — короля Федериго. Герцог Гандийский решил поехать с кардиналом. Братья собирались провести это лето вместе и вернуться в Рим в сентябре, после чего Джованни отплывет на родину, взяв с собой сестру — Лукреция выразила желание перебраться в Испанию.

Но не все людские планы осуществляются. Над родом Борджа уже был занесен молот судьбы.

Глава 8. УБИЙСТВО ГЕРЦОГА ГАНДИЯ

В тот вечер они собрались за столом под виноградными лозами в Трастевере…

Перед отъездом старшие братья и юный Жофре решили повидаться с матерью, и четырнадцатого июня 1497 года постаревшая Ваноцца снова обняла своих мальчиков — кардинала, герцога и принца. Праздничный ужин устроили в винограднике, под открытым небом, и теплый свет восковых свечей смешивался с мерцанием звезд. До поздней ночи пенилось в кубках молодое вино и не умолкала беседа. Кроме братьев и их матери, за столом находились кардинал Монреале и некий таинственный незнакомец в маске — он сопровождал герцога Гандия. Этого человека, чье имя и роль так и остались неизвестными, уже больше месяца почти каждый день видели рядом с Джованни Борджа. Поодаль расположилась свита.

После ужина, простившись с матерью, высокие гости сели на коней и тронулись обратно в папский дворец. Омрачилось ли сердце Ваноццы предчувствием беды, когда она, стоя на дороге, прислушивалась к затихающему стуку копыт? Мы уже никогда не узнаем об этом.

Возле дворца вице-канцлера, кардинала Асканио Сфорца, Джованни натянул поводья. В немногих словах герцог сообщил братьям, что приедет в Ватикан вслед за ними, а сейчас у него есть кое-какие дела. Посадив за собой человека в маске, он жестом подозвал своего конюшего и приказал остальным слугам сопровождать братьев. Повернув коней, герцог и его спутники исчезли в ночи, а Чезаре и Жофре со всей свитой проследовали в ватиканский дворец.

Наутро встревоженные придворные доложили папе, что герцог Гандийский все еще не вернулся; рассказали и об обстоятельствах, при которых он расстался с братьями. Но Александр, вспомнив собственную молодость, не обеспокоился, решив, что сын задержался в гостях у какой-нибудь сговорчивой красотки.

Однако уже к полудню папу поразили сразу две грозные вести: коня Джованни, без седока и с оборванным стременем, видели недалеко от дворца кардинала Пармского, а тяжело раненный конюший найден рано утром на площади еврейского квартала и вскоре умер, не приходя в сознание. Через полчаса была поднята на ноги вся городская стража. Сыщики опрашивали всех подряд — бродяг и трактирщиков, проституток и нищих, солдат и рыбаков. И вот некий лодочник по имени Джорджо поведал о происшествии, случившемся у него на глазах…

Его барка стояла на якоре между мостом св. Ангела и церковью Санта-Мария Нуова. В ту ночь он остался на судне, чтобы присматривать за выгруженным на берег штабелем дров. В пятом часу, незадолго до рассвета, лодочник заметил двух человек — они вышли из-за угла госпиталя Сан-Джироломо и остановились у спуска к воде, в том месте, где городские мусорщики имеют обыкновение опорожнять в реку свои телеги. Оглядевшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, один из них тихо свистнул. Через несколько секунд из того же переулка шагом выехал всадник на белом коне; в предрассветном полумраке на его сапогах блеснули золотые шпоры. Рыцаря сопровождали еще двое пеших — они шли по обе стороны, придерживая мертвое тело, перекинутое через круп лошади.

Всадник остановился на берегу. Двое сняли труп и, раскачав, кинули в реку. Джорджо расслышал вопрос, прозвучавший с высоты седла: «Он попал в стремнину?» — и почтительный ответ: «Да, ваша милость». Некоторое время всадник в молчании смотрел на темную воду, потом показал на какой-то предмет, мелькнувший среди волн, — видимо, плащ убитого, всплывший на поверхность. С полдюжины метко брошенных камней увлекли на дно последнюю улику, и затем все пятеро скрылись тем же путем, каким пришли.

— Почему же ты сразу не дал знать властям? — в отчаянии закричал папа, выслушав рассказ лодочника.

Тот, робея и запинаясь, пробормотал, что успел повидать на своем веку не меньше сотни трупов, брошенных в Тибр, но еще никогда ни один из них не вызвал чьего-либо интереса.