Жизнь Чезаре Борджиа (др. изд.)

Утром двадцать шестого декабря Чезаре Борджа покинул Чезену. В Фано герцога ожидала делегация большого портового города Анконы, жители которого выразили желание перейти под власть его светлости, и вестовой офицер от Вителлоццо Вителли, сообщивший о капитуляции Сенигаллии. Кондотьеры заняли город, но внутренняя крепость еще держалась — оборонявший ее генуэзский капитан Андреа Дориа объявил, что согласен сдать цитадель только герцогу Валентино. В это время Джованна да Монтефельтро и ее одиннадцатилетний сын уже взошли на корабль и отплыли в Венецию.

Чезаре решил выступить к Сенигаллии на следующий день. В ответном письме он предложил кондотьерам дождаться его прибытия, ибо теперь, после заключения договора, им следует выработать план совместных действий. Кроме того, герцог упоминал, что его солдаты устали и нуждаются в отдыхе, а потому просил обеспечить им удобный постой. Трудностей здесь не предвиделось, поскольку основные силы кондотьеров были расположены в небольших крепостях, отстоявших на пять-шесть миль от города. В самой Сенигаллии находился только отряд Оливеротто да Фермо.

Встреча герцога с мятежниками произошла в последний день 1502 года. Можно лишь удивляться легковерию капитанов. Неужели они думали, что Борджа успел позабыть их многократное предательство? Надеялись на численный перевес своих армий? Подобно всем властолюбцам, они сильно переоценили собственную значимость — и при этом совсем упустили из виду характер человека, с которым им предстояло разыграть трогательную сцену примирения.

Чезаре Борджа никогда не прощал обид, а в данном случае его природная мстительность подкреплялась трезвым расчетом. Капитаны уже доказали герцогу, что могут представлять серьезную угрозу; в то же время длинная вереница измен обесценивала их как союзников. Они могли помешать, но не могли быть полезными, и это решило их судьбу.

Дальнейшие действия герцога Макиавелли определил как «изумительную стратагему» note 29, а Паоло Джовио — как «замечательный обман». На взгляд современного человека все, что задумал и осуществил Чезаре в деле с капитанами, является верхом коварства. Но для историков эпохи Чинквеченто на первом плане стояла не мораль, а ловкость и самообладание, позволившие герцогу одержать победу над врагами.

Ранним утром тридцать первого декабря армия Борджа переправилась через реку и остановилась в шести-семи милях от Сенигаллии. Было темно и холодно. Солдаты разводили костры и грелись у огня, ожидая прибытия главнокомандующего. Здесь, на берегу Метауро, собралось десять тысяч пехотинцев и три тысячи всадников.

Когда окончательно рассвело, герцог присоединился к войскам. Он отправил вперед кавалерийский авангард Мигеля да Кореллы, а вслед за ним двинул тяжелую пехоту. Колонну замыкали отряды конницы, во главе которых, в полном вооружении, ехал сам Валентино. Он редко надевал латы, но в этот день солнечные блики играли на его полированном панцире.

У моста, перекинутого через речушку Мизу, напротив главных городских ворот, дон Мигель остановил своих всадников и выстроил их в две шеренги. Посередине образовался широкий проход, по которому проехал Чезаре, сопровождаемый несколькими десятками человек личной охраны. Как только герцог миновал мост, Корелла отдал короткий приказ. Кавалеристы вновь сомкнули ряды и тронулись за его светлостью. Вся армия расположилась перед стенами Сенигаллии.

На городской площади, окруженный своими людьми, герцога ждал Оливеротто да Фермо. Рядом с ним сутулился в седле угрюмый и подавленный Вителлоццо Вителли — его терзали тяжелые предчувствия. Он не хотел встречи с Борджа, но считал себя не вправе покинуть друзей. Были здесь и оба Орсини — Паоло и Франческо, герцог Гравинский. Пандольфо Петруччи решил уклониться от братания с герцогом и остался в Сиене; не приехал и Джанпаоло Бальони, сославшись на внезапную болезнь.

Чезаре приветствовал капитанов столь весело и дружелюбно, что усомниться в искренности его чувств мог бы лишь самый заядлый скептик. Магическое обаяние герцога Валентино еще раз сослужило ему добрую службу. Лед был сломан, и настороженность кондотьеров уступила место радостной легкости. Заразительный смех Чезаре, его открытый взгляд, речь, исполненная теплоты и уважения, — все свидетельствовало о том, что прошлое похоронено и забыто. Через несколько минут, оживленно беседуя, недавние противники направились во дворец.