Жизнь Чезаре Борджиа. Суд герцога.

– К сожалению, этот город нам не принесут на блюдечке, – Ферранте покончил с яйцом, запил добрым глотком вина. Сил и энергии у него прибавилось, да вот раздражала глупость офицеров, похоже, не понимавших, с какими трудностями им пришлось столкнуться.

– Я предлагаю лобовую атаку, – делла Вольпе привык действовать, а не думать.

– Она может дорого вам обойтись. Однажды вы уже остались без глаза, – резонно заметил Ферранте.

Командир пехотинцев побагровел.

– Это мой глаз, и я имею право распоряжаться им по своему усмотрению.

– И все-таки я советую вам попридержать эмоции, мессер Таддео.

– И славу богу, что у меня только один глаз, – не унимался тот. – Иначе мне везде чудилась бы опасность, как вот вам.

– Кажется, вы уже радовали нас подобной остротой.

– Господа, господа, – вмешался Рамирес. – Мы же обсуждаем штурм Реджио ди Монте.

– Откровенно говоря, меня больше заботит мой завтрак, но будь по-вашему. – Ферранте пожал плечами. – Я могу есть и слушать. Изложите мне ваши планы, – и впился зубами в сочный персик.

Роль спикера взял на себя Рамирес, которого изредка поправлял делла Вольпе. Предложенная им стратегия была в ходу при осаде Вавилона. Тогда, возможно, она и принесла бы успех, но сейчас ни на йоту не приблизила бы к взятию Реджио. Орсини стоял молча, не высказывая никаких предложений. Ферранте ел, пил, внимательно слушал.

– Вы убедили меня в одном, – подвел он итог, когда Рамирес смолк. – Никто из вас в глаза не видел Реджио ди Монте. Так пойдемте же и посмотрим.

– Чем одно место может отличаться от другого? – проворчал делла Вольпе.

– Во всяком случае, можно с уверенностью сказать, что другое место – не Реджио, – объяснил Ферранте. – Пошли, вы все увидите сами. И снимите броню, чтобы не блестела на солнце. А уж потом у вас, возможно, появятся дельные мысли, которые я с удовольствием выслушаю.

Когда они выходили из палатки, донельзя рассерженные, Ферранте задержал их на несколько мгновений.

– Мессер Таддео, вы умеете нагонять туман?

– Туман? – делла Вольпе не понял, чего от него добиваются.

– Ясно, что не умеете. А вы, Рамирес?

– Это что, шутка? – с достоинством ответил испанец.

– И с вами все ясно. Я знаю, как поставить мессера Гуанчу на колени. Но для этого мне необходим туман. Так как ни один из вас не может мне помочь, остается только молиться, чтобы за нас потрудилась мать-природа. А пока вы будете любоваться городком, я постараюсь придумать что-то еще.

Они ушли, полагая, что Ферранте спятил и герцогу ни в коем разе не следовало назначать его главнокомандующим. И успокаивали себя, поругивая Ферранте на всем пути к вершине, пока их глазам не открылся Реджио ди Монте.

После захода солнца палатка Ферранте вновь заполнилась его офицерами. Таддео придумал план, по их мнению, весьма оригинальный. Ферранте с надеждой глянул на одноглазого капитана пехоты.

– Ночная атака! – гордо возвестил тот.

Улыбка Ферранте стала шире.

– Великолепный план, мессер Таддео, но вы упустили одну мелочь, этакий пустячок.

– И что же это за мелочь? – поинтересовался делла Вольпе.

– В Реджио ди Монте далеко не все глухие. И тысячу человек, поднимающихся по горной дороге, услышат издалека. Так что, несмотря на темноту, нас встретят градом камней и ушатами кипящей воды.

Таддео сердился, чувствуя за собой поддержку Рамиреса. Фабио Орсини, в силу своей молодости, сохранял нейтралитет. Двух же капитанов постарше насмешки Ферранте не устроили. Они пожелали знать, а что может предложить он сам.

Пока ничего, признался Ферранте.

– Если бы только долину окутал туман… – мечтательно начал он, но при упоминании этого слова офицеры повскакивали с мест и выскочили из палатки.

Внешнее спокойствие Ферранте скрывало бурю в его душе. Приказ Борджа действовал по-прежнему, а он так и не знал, как подступиться к его выполнению. Ночь спал он плохо, а проснулся перед рассветом. Встал, оделся, вышел в ясную, холодную ночь. И решил подняться на холм, лелея пусть слабую, но надежду, что сможет придумать подходящий план, еще раз взглянув на Реджио.

По мере приближения к вершине, ночь отступала все быстрее, и громаду Реджио он увидел уже при свете дня. Но не город, темнеющий на фоне южного неба, привлек его внимание, а узкая долина у его ног. Он смотрел и смотрел, не доверяя своим чувствам, опасаясь, что туман – плод его фантазии, а сам он лежит в палатке и спит. Ибо густые клубы тумана скрыли половину долины и поднимались все выше, захватывая новые и новые пространства. Река, та совсем пропала из виду. О таком тумане он и мечтал.

На вершине Ферранте задержался недолго. Времени на раздумья не оставалось. На счету была каждая минута.

Он повернулся и птицей слетел к подножию холма, в лагерь своей маленькой армии. Кинулся к трубачам, требуя, чтобы те заиграли подъем, и заметался средь спящих солдат.

– По коням! По коням! – вопил он, и скоро к нему присоединились с полдюжины горнов.