Жизнь Давида

В монументальном собрании Луиса Гинзбер- га «Легенды евреев» приводится мидраш о Судном дне, когда Господь приготовит в раю пир для душ праведников. В конце этой славной трапезы «Бог передаст кубок с вином тому, кто считается достойнейшим, а именно Аврааму, со словами: "Произнеси благословение вина, ибо ты отец всех благочестивых людей мира". А Авраам ответит Господу, что он не достоин, потому что он еще и отец всех исмаилитов. Тогда Бог обратится к Исааку, чтобы он произнес благословение, но Исаак откажется и скажет, что недостоин, "ибо потомки моего сына Исава разрушили Храм". Потом Бог подаст кубок Иакову, но он откажется от этой чести, потому что и он не годится, ибо был женат одновременно на двух сестрах, что запрещено Торой (хотя запрет был введен позже). И тогда Господь воинств предложит Моисею: „Произнеси благословение, ибо ты получил закон и исполнял его предписания". А Моисей ответит, что раз он не удостоился войти в Святую землю, уж точно он не достоин произнести благословение. Потом Бог предложит благословить вино к трапезе Судного дня Иисусу Навину, вождю, который привел сынов Израиля в Землю обетованную. А Иисус скажет, что не может удостоиться этой чести, потому что не удостоился породить сына.

Наконец, Бог обратится к Давиду: „Возьми кубок и произнеси благословение, ибо ты сладчайший из певцов Израиля и царь Израиля». А Давид ответит: "Да, я произнесу благословение, ибо я достоин этой чести"».

Это свидетельство не высокомерия Давида, а скорее его великолепной постоянной готовности к вызову — пусть даже и не возвышенной священной готовности; эта готовность присуща его судьбе, это непобедимая черта характера, порой выглядящая как еврейская шутка, но приводит она к неистовому, трансцендентному и невыразимо нелепому отыгрышу:

«И тогда Бог возьмет Тору и прочтет из нее несколько стихов, а Давид исполнит псалом, на который и праведники в раю, и грешники в аду дружно ответят громким "Аминь". И после этого Бог пошлет своих ангелов, чтобы они вывели грешников из ада в рай».

Послесловие

Я цитировал Библию главным образом по переводу короля Иакова и его версиям, потому что, во-первых, я пишу по-английски и, во-вторых, потому что только Библия короля Иакова заслуживает звания величайшего перевода на английский язык чего бы то ни было всех времен; она порождает в памяти ассоциации, коим несть числа, отражаясь в модуляциях, лексике, образах и сюжетных аллюзиях Диккенса и Дикинсон, Китса и Уитмена, Попа и Фолкнера, Мелвилла и Эллисона, Линкольна и Черчилля, Фланнери О'Коннор и Аллена Гинзберга.

И как всякое великое произведение живет во времени, порой претерпевая изменения, так и великий персонаж продолжает жить в течение поколений и веков, несмотря на то что представления о нем меняются. Память — это работа воображения. История такой фигуры, как Давид, неизбежно стала историей всех историй. Биография таких масштабов, в совокупности открывшихся нам светлых и темных сторон, не может не волновать.

Я не пытался сделать Давида слишком знакомым или легко узнаваемым, дать его поступкам современное толкование или представить его правителем времен Иакова в библейских одеждах. Еврейская легенда и ее интерпретации избавляют Давида от якобитских или христианских рамок — образ «ветхозаветного» Давида подобен изображению на стенах христианских соборов павшего Храма, предтечи удачливой дочерней религии, — того христианства, которое считало, что евреи навсегда повесили на стены свои арфы и никогда больше их не снимут.

Давид более загадочен, чем любая христианская или еврейская парадигма, его корни длиннее и запутаннее. В долгой истории историй обязательны уловки и маски, эти парадоксальные инкрустации мидраша. Например, шестиконечная фигура, известная как звезда Давида (или щит Давида), скорее всего, самому Давиду была неизвестна. Хотя Грегори Пек в «Давиде и Вирсавии» и носит ее изображение на тунике, шестиконечная звезда никак не ассоциировалась ни с царем Давидом, ни с евреями по крайней мере целую тысячу лет после Давида.

Но тем не менее звезда Давида, псалмы Давида, даже эпизоды еврейской Библии и различные легенды — все это история Давида как правителя, и с этим его правом обладания исследователи ничего не могут поделать — пусть в разной степени и в разных формах, но все крутится вокруг Давида.

На римском форуме, на Триумфальной арке императора Тита, прославляющей взятие и разрушение им Иерусалима спустя тысячу лет после его основания, фигурирует семисвечник, а не анахроничная звезда. Она не упоминается ни в Библии, ни в Талмуде, ни в раввинистической литературе. Первый еврейский источник, упоминающий об этой звезде, относится к XIII в. н. э., и до XV в. этот символ малоупотребителен. «Еврейская энциклопедия» говорит о звезде следующее: «Возможно, каббалисты позаимствовали этот символ у тамплиеров». Рыцари Храма, каббала — такая генеалогия символа словно восходит к приключенческому роману.