Жизнь для Смерти. Дампир (СИ)

— Всех, — подтверждает парень, — Они попали в ловушку, но это не глобально. Отсиживаются в бутике одежды на первом этаже жилого дома и пока не могут пройти. Нужно пересечь улицу, чтобы спуститься, а она под присмотром аристократов.

— Как же вам удалось уйти? — спрашивает Джим.

— Нам просто повезло. Мы были на противоположной стороне в шестнадцатиэтажном доме. Провели там почти сутки.

— И что вы делали? — Переспрашивает Крис.

Парень вдруг краснеет и оборачивается к Елене. Та поднимает к нему взгляд и тоже замалчивает ответ. Все понятно и без слов.

— Кажется твоей подруге нужен врач, — подключаюсь я. В этот момент Елена все же поднимает ко мне взгляд, — Да, у меня есть сострадание. Все, что ты сделала останется с тобой. Жизнь тебя уже наказала. Я этого делать не буду.

— Эми, — стонет Эйдан, — Пожалуйста!

— Хорошо, — поджимаю губы, — Я позову Эдварда Адамсона. Он прячется в эвакуационном рукаве. Придет, посмотрит ногу. Может надо зашить рану, так быстрее заживет.

— Спасибо, — виновато отвечает Елена.

— Не меня благодари, а Эйдана. И да, — оборачиваюсь я, выдавив из себя улыбку, — Добро пожаловать в клуб.

Кристофер щуриться. Парень одобрительно кивает, поддерживая меня. Это странно, ведь подобная сухость и ворчание всегда порицались. Но, похоже, в этот раз на подобные чувства я имею право и ничего не нарушила. Принимать все как есть, сложно. Но я стараюсь понять девушку. И правда иду к доктору, чтобы просить помощи. По пути тайком обливаюсь слезами от тех чувств, которые засели в груди. Я не могу выплеснуть их при Эйдане и Елене. При них я должна быть уверенной и суровой скалой, а вот в тени… Мне страшно за обоих. Если ребята будут вместе, то вскоре на свет появится еще один дампир. Предугадать судьбу молодой семьи не сложно. Они станут гонимыми и пара нигде не найдет спасения. Только Эйдан… Он словно солнышко. Парень не так силен, как Кристофер…

Вот для чего нужно остановить Верховного. Чтобы стать свободными. Насколько вообще это возможно в мире эпидемии. Может все еще изменится?

Нет, Эми, весь мир не колодец с адскими созданиями. Большинство вампиров хотят мира, и большинство людей желают быть свободными. Им это необходимо не меньше, чем фертильным… Всем нужен завтрашний день. Без этого выживание превращается в день попыток. Попытка любить, попытка дружить, попытка быть родителем, попытка быть живым.

После помощи Эдварда, Эйдан отводит Елену в наш дом. Он селит ее в свою комнату и проводит с девушкой время, почти не выходя. Я же большую часть времени дежурю с супругом. В доме появляюсь один раз и только за тем, чтобы взять еще немного еды и сменить одежду, запачканную бензином.

— Постой, — слышен женский голос со спины. Я раздраженно выдыхаю, — Эми, я хочу попросить прощения у тебя. Лично.

— Не надо, — отвечаю я, не оборачиваясь, — Нам лучше пока избегать друг друга.

— Пока что? Может больше не удастся поговорить.

Настойчивая какая. А я так не хочу говорить, опасаясь не сдержаться, но девушка снова настаивает и тогда я оборачиваюсь, смотря в глаза бывшему врагу.

— Ладно. Я слушаю. Говори, что хотела.

Брюнетка иронично улыбается. Лицо бледное, отчего ссадина выглядит ярко красной с синими подтеками. Волосы мокрые, зачесаны назад. На Елене белая рубашка, похоже мужская и черные спортивные штаны. Девушка хромает, использует трость, чтобы передвигаться ловчее.

— Герман держит моих братьев в плену. Ютасу шестнадцать, а Стиву всего четырнадцать. Они больны волчьей болезнью.

— Ничем они не больны. Твои братья оборотни.

— Да, — кивает собеседница, опустившись на подлокотник кресла, — Я увидела оборот только когда их заперли. Из-за размеров стальных клеток, парни после оборота едва могли в них пошевелиться. И тогда тот, кто называет себя Верховным, сказал, что убьет братьев, если я не помогу кланам вернуть дитя дампира.

— Моего сына, — сухо поправляю я, — И ты согласилась.

— Он сказал, что ребенок станет великим правящим главой клана. Я думала, что он такой же, как и другие вампиры. Разве я могла знать, что полукровки не опасны? Я ничего не знала, просто играла свою роль и выполняла требование, чтобы спасти мальчиков…

В глазах Елены нет слез. Она выглядит как статуя и во мне никак не отзывается ни ее боль, ни сострадание к девушке. Однако, когда та пытается произнести еще одно слово, губы поджимаются и дрожжат. Я замечаю, как крепко Елена вцепилась в подушку кресла.

— Ради тех, кого мы любим, можно пойти на преступление?

— Ты бы пошла, если бы это касалось сына? — с надеждой спрашивает брюнетка, — Разве не сделала все возможное, чтобы спасти его?

Я предпочитаю отмолчаться. Пожав плечами, сажусь на диван и смотрю в одну точку, перебарывая себя. Пытаюсь понять, что же я чувствую? Понять, насколько сильной может быть связь с тем, кого любишь? И кем можно жертвовать во благо собственного ребенка?

— Ты давно была у аристократов?

Мой голос меняется и взгляд тоже. Елена удивляется перемене и заметро расслабляется, вытирая рукавом глаза. Слезы на них так и не проступили.