Жизнь для Смерти (СИ)

— Так Верховный еще не знает, что я сбежала?

— Нет. Он считает, что я забрал тебя в лес чтобы уединиться и предаться любви.

— А ведь это почти правда.

Кристофер действует наперед. Вампир и есть тот самый человек, подпиливающий ножки стула. Действует и мыслит наперед, встает на сторону людей. Мне неизвестно, что именно задумал брюнет, но один факт рождает внутри искру надежды.

— Разве власть Верховного пошатнулась?

— Не все вампиры чувствуют себя прекрасно в новой шкуре. Многие из них не делали выбора. Нас принуждали к нему силой.

— Что ты хочешь сказать?

— В клане много не согласных с политикой Верховного. Не все оценили его культ крови, странные обряды и веру в будущее поколение полукровок, которые понесут величие своей вампирской половины в массы несведущих невежд.

— Да, звучит фанатично, — улыбнулась я, — Так странно. Я считала, что зараженные помешаны на своей власти и все, кроме тебя, упиваются новой ролью. А дампиры… Они ведь так радовались, будто ждут пришествия мессии.

Крис странно улыбается, как будто с горечью. Он вновь замолкает и проживает внутри что-то болезненное, а когда приходит в себя от явно затянувшейся паузы, указывает на кружку в моих руках.

— Пей чай, остынет.

— Расскажешь, что происходит? Если я вернусь, то хочу быть в курсе событий. Мне нужно знать все. Я хочу доверять тебе без правила номер три.

— Ты должна знать, что не все зараженные враги. Многие хотят жить мирной жизнью. Они готовы пойти за мной.

— Ты возглавляешь повстанцев?

— Я нарочно столкнул тебя почти со всеми, кто готов к новому миру. Они хорошо играют свои роли, особенно одна из них.

По улыбке Кристофера, я тут же озвучиваю догадку.

— Лора?

— Бинго! Ты всегда была умничкой.

— Издеваешься? Она ведь меня проклинала и притаскивала ужасно неудобную обувь.

— В ней любви к тебе не больше, чем в тебе к ней. Но Лора идеальный союзник. Ее не купишь сладким печеньем на стороне.

— Кто же еще? — в нетерпении, перебиваю я.

— Джон, а еще Жак. Ты видела его. Блондин, совсем юный, выходит с нами на вылазки. Есть Райан и Лея, им за семьдесят. Ммм, Лиз и Викторию ты тоже знаешь? Да, на ужине. Немного, но достаточно для того, чтобы сдвигать с мертвой точки устоявшиеся правила. Спроси любого из них, они ответят, что презирают людей. В этом есть доля правды. Когда проходишь перерождение, внутри остаются самые острые чувства. Гнев, злоба, страсть, алчность. Первое, что я почувствовал — отсутствие сочувствие и жалости. Только желание убивать.

— Но если нет сочувствия и любви к людям, то что ими движет?

— Прошлое. Семьи, дети, родители. Страх перед настоящим. Никто не хочет причинять боль. Приходиться работать над собой.

Я не могу ничего ответить. Внутри рождается диссонанс между тем, что я видела и тем, что говорит Кристофер. Мне казалось, что в нем много сострадания и оно не зависит от прошлого. Это любовь к людям.

— Моя человечность огромная работа над собой. Спустя время основные инстинкты притупляются, становятся слабее и дают распознать зачатки человечности. Ты вероятно удивлена. Но все, что ты видишь во мне — результат самоконтроля. Если я его потеряю, ты не сможешь испытывать никаких чувств ко мне, кроме страха.

Я несколько раз проживала вспышки гнева вампира и понимаю, что демонический образ зараженного не оставляет от былого ничего. Только тень. Это можно сравнить с безумием наркомана или алкоголика в момент ломки, где он привычного человека нет ничего. И это ужасно больно… Ты хочешь спасти, а он убить. Если бы Крис был таким, я бы к нему не приблизилась. Страдала, но не подошла бы и на шаг…

— Что может спровоцировать полную потерю контроля?

— Почти ничего. Разве что… Твоя смерть. Пожалуй, у меня нет никого ближе. Прозвучит банально, я знаю, но ты мой стимул бороться.

— Я? Это ко многому обязывает, Кристофер. Разве нормально, не сдаваться, ради женщины?

Вампир улыбается, поднимается с табуретки и присаживается на колено, рядом с моим стулом. Его глаза сверкают в свете дня и кажется, будто ничего плохого не произойдет. Мы просто травим байки про вампиров, не более того.

— Ты ничего не обязана мне и никогда не будешь. Дело в другом. Из-за тебя я захотел жить в лагере, благодаря тебе не принять смерть второй раз в особняке вампиров. Я думаю, это знак? Дело не в привязанности или страсти. Мной движет другая жажда, иной мотив…Скажи, ты тоже это чувствуешь? Желание бороться.

Конечно чувствую, но нужно ли говорить? Вместо ответа, я обнимаю обеими руками его шею, уткнувшись носом в его затылок. Я чувствую, как его руки обвивают мою талию и горячее дыхание согревает грудь. Крис прав, мы будто связаны невидимой нитью, которую могут видеть вампиры.

— Кристофер?

— Мм?

— Лиз сказала, что пары, вроде нас, обладают особым запахом. Вроде шафрана? Так странно. Я его не чувствую совсем.

— Все верно. Это чувствуют только вампиры.

— Может, ты для этого прошел такой путь? Чтобы мы понимали, что особенные? В аэропорту ведь почти не общались. Ты смотрел на меня только когда я о чем-то спрашивала. Я думала, ты заметил меня, когда я напросилась за припасами.

Брюнет тихо смеется, обнимая крепче.