Жизнь древнего Рима

Щепетильное чувство пристойности, характерное для древнего римлянина, не допускало, чтобы отец мылся вместе со взрослым сыном или тесть с зятем. Старшее поколение должно было появляться на люди вообще, а на глаза молодежи особенно в благообразии безукоризненном. Нагота всегда несколько коробила римлян, и окончательно разбить это предубеждение «сурового победителя» плененной Греции не удалось. Люди состоятельные неизменно обзаводились собственной баней в своем поместье, а иногда и в городском особняке, маленькой, где одновременно мыться мог только один человек; она состояла обычно из двух тесных комнаток: теплого предбанника и жарко натопленного помещения для мытья. Сенека оставил описание такой старинной баньки, которую выстроил у себя в Литерне Сципион Африканский. Была она тесной, темноватой («предки наши считали, что жарко бывает только в темной бане»), с окнами, похожими скорее на щели, и топкой по-черному. Не все, однако, могут иметь собственную, хотя бы и крохотную, баню, и в Риме уже с III в. до н. э. появляются бани общественные, тоже «темные и просто оштукатуренные». Они находились в ведении эдилов, державших над ними санитарный надзор; «требовали чистоты и температуры полезной и здоровой». Сенека умилялся при мысли, что «в этих местах, широко открытых народу», Катон, Фабий Максим, члены семьи Корнелиев своей рукой меряли, достаточно ли нагрета вода (epist. 86. 4-10). В Риме к концу I в. до н. э. насчитывалось 170 общественных бань; одни из них принадлежали городу, другие — частным владельцам. Цицерон неоднократно упоминает последние (pro Coel. 25. 62; pro Rose. Amer. 7. 18; pro Cluent. 51. 141); у Марциала рассеяны воспоминания о «Грилловой мурье» (Грилл был хозяином плохой бани) и «Эолии» Лупа, получившей наименование острова, где жил царь ветров, вероятно, в насмешку — за ее сквозняки (I. 59. 3; II. 14. 11–12). В IV в. н. э. в Риме имелось около тысячи бань; в среднем на каждый район их приходилось от 60 до 80[96]. Без общественных бань нельзя представить себе самого захолустного италийского городка; их строят даже в селениях. Плиний пишет, что под Лаврентом, в деревне, соседней с его усадьбой, было три бани и, видимо, настолько хороших, что Плиний, избалованный роскошью собственных банных помещений, не брезговал этими деревенскими банями, — «когда внезапно приедешь, задержишься ненадолго и увидишь, что свою баню топить не стоит» (epist. II. 17. 26). Человек, искавший популярности среди своих земляков или одержимый той любовью к своему городу, которая так характерна для древнего италийца, поправляет на свои средства обветшавшую баню или дарит сограждан правом на вечные времена бесплатно ею пользоваться. Агриппа в бытность свою эдилом (33 г. до н. э.) предоставил всему населению Рима даровое посещение бань в течение года, уплатив из собственных средств годовой доход, который рассчитывали получить от бань их владельцы или арендаторы (город обычно сдавал выстроенные им бани в аренду). В Ланувии два отпущенника в благодарность за честь избрания их в севиры «отремонтировали раздевальню, в которой по причине ветхости обвалилась штукатурка, устроили новый бассейн, поставили новый бронзовый таз (labrum) с тремя трубами в виде корабельных носов, из которых била вода» (CIL. XIV. 2119). Марк Валерий, высший магистрат Ланувия, на свои средства поправляет мужские и женские бани, которыми пользовались, видимо, жители пяти кварталов, ближайших к этим баням (CIL. XIV. 2121). В Пренесте Аврунцей Котта «колонистам, жителям, гостям, приезжим и рабам их из своих средств предоставил навеки право бесплатно мыться» (CIL. XIV. 2978). В Бойонии Т. Авиазий, «желая сохранить имя своего сына», завещает городу 4 млн сестерций, доход с которых обеспечит «бесплатное мытье навеки мужчинам и детям обоего пола» (CIL. XI. 720). Надписей подобного содержания можно найти немало. Как дорожили люди своей баней, видно из одной трогательной надписи, которую жители какого-то «Лукрециева округа», зависевшего от города Арелате (ныне Арль в Провансе), поставили в честь севира Корнелия Зосимы, поехавшего в Рим, чтобы «рассказать императору Антонину Пию об обиде нашей». Зосима терпеливо жил в Риме, «излагал начальникам провинций обиду нашу» и восстановил бесплатный вход в баню, «которую отняли от нас и которой мы пользовались больше 40 лет» (CIL. XII. 594). Горячая благодарность, с какой люди откликаются на предоставление им бесплатной бани, свидетельствует о том, что главными посетителями бань была беднота, для которой много значило сэкономить и несколько жалких грошей, взимаемых как плату за вход. В Риме эта плата равнялась одному квадранту, т. е. 1/4 асса, что составляло в месяц при ежедневном посещении бани меньше двух сестерций. Плата не всюду, правда, была одинаковой: в маленьком шахтерском городке Випаске мужчины платили арендатору бани пол-асса, а женщины — целый асс. С маленьких детей, в Риме по крайней мере, платы не взималось вовсе.