Жизнь древнего Рима

Книги были слишком дороги, чтобы дети в начальной школе могли ими пользоваться. Обычно, выучившись читать и писать, они записывали под диктовку учителя тексты, которые им были нужны, например законы Двенадцати Таблиц, которые Цицерон учил мальчиком на память. Писали на табличках, покрытых воском, вдавливая в него буквы стилем, железным грифелем, один конец которого был острым, а другой тупым и широким, чтобы удобнее было стирать написанное. Писали и чернилами на папирусе и пергамине; книга, которую не раскупали, шла в лавочки на обертку товара и в школы: дети писали на обратной, чистой стороне листов (Mart. IV. 86. 8-11). Перьями служил тонко очищенный тростник (перья из птичьих крыльев упоминаются впервые в VII в. н. э. у Исидора Севильского, — VI. 14. 3); чернила делались из сажи и гуммиарабика (75 % сажи, 25 % гуммиарабика). Смесь эту высушивали на солнце, затем растирали в порошок и разводили водой[113]. Детей приучали писать и стилем, и перьями. В школах, где учитель обладал познаниями более обширными, он сообщал ученикам кое-какие знания по грамматике и правописанию (Quint. I. 7. 1).

Важное значение для практической жизни имело знакомство с арифметикой, главным образом с устным счетом, которому обучали с помощью пальцев (digitis computare) — пальцы левой руки обозначали единицы и десятки, правой — сотни и тысячи, а также с помощью счетной доски, абака, которая несколько напоминает наши счеты.

Детей посылали в школу обычно с семилетнего возраста, и ходили они туда лет пять — время, за которое, по словам Плавта, грамоте могла бы превосходно выучиться и овца (Persa, 173). Этот относительно длинный срок обучения не следует объяснять тупостью италийских школьников. Учиться им было гораздо труднее, чем нашим детям: сложнее были методы обучения, античный способ слитного письма затруднял чтение даже и не на первых порах, выучиться арифметическим действиям при цифровой системе римлян было делом вовсе не легким[114]. Кроме того, из пяти лет на учение приходилось не больше половины: остальное время было занято каникулами и праздниками.

Школьная дисциплина была жестокой; брань и побои — главные меры воздействия, которые знают и в начальной, и в средней школе; единственной чертой учителя, которая запечатлелась в памяти Горация, была его щедрость на удары; Августин, вспоминая в глубокой старости свои школьные годы, утверждал, что всякий, кому будет предоставлен выбор между смертью и возвращением в школу, выберет смерть (de civit. dei, XXI. 14). Марциал называл трость (ferula) скипетром учителей (X. 62. 10, ср. XIV. 80). «Проклятый школьный учитель, ненавистный и мальчикам и девочкам! Еще не пели петухи, а из твоей школы уже несется твое свирепое ворчанье и звуки ударов», — жалуется он в другой эпиграмме (IX. 68. 1–4). Трость была орудием относительно легкого наказания, которым учитель действовал по ходу занятий, не отрывая преступника от его табличек; в случаях более серьезных в дело пускались розги или ремень, который можно было заменить шкурой угря: «она толще, чем у мурен, и поэтому ею обычно бьют школьников» (Pl. IX. 77). На упомянутой выше помпейской фреске изображена сцена из повседневной школьной жизни: двое девочек, положив на колени исписанные листы, погружены в чтение, у третьего ученика, мальчика, мысли далеки от учения: ожидает ли он участи, уже постигшей его товарища, которого с выражением удовольствия на лице сечет молодой человек, по-видимому, помощник учителя, пожилого человека в плаще, стоящего тут же и спокойно наблюдающего за экзекуцией[115].