Жизнь древнего Рима

Страшное бедствие древнего Рима — пожары — не щадило и цирка; пожар 64 г. начался как раз с юго-восточной его части и охватил его целиком (Tac. ann. XV. 38). Горел цирк и до этого: в 36 г. до н. э. огонь уничтожил всю его авентинскую сторону (Tac. ann. VI. 45), но ее, видимо, быстро отстроили, так как Калигула вскоре дал в цирке игры, обставленные с чрезвычайной роскошью: арена была усыпана суриком и малахитовым порошком (Suet. Calig. 18. 3). Императоры вообще очень заботились о цирке и его убранстве. Клавдий, по свидетельству Светония, облицевал мрамором стойла (деревянных стойл давно уже не существовало, их сменили сложенные из туфовых квадр) и поставил вместо деревянных мет бронзовые, позолоченные (Claud. 21. 3); Нерон, чтобы увеличить количество мест, велел в 63 г. засыпать ров, окружавший арену; для защиты от диких зверей поставлен был по парапету между ареной и зрителями вращавшийся деревянный вал, облицованный слоновой костью: зверям не за что было уцепиться и не на чем удержаться (Calpurn. Ecl. 7. 49–53). Плиний называл Большой Цирк одним из великих сооружений: (XXXVI. 102). Наибольшего великолепия достиг цирк при Траяне. Он восстановил обе его стороны, уничтоженные пожаром при Домициане, использовав для этого камень, которым был выложен огромный пруд, устроенный Домицианом для потешных морских сражений (Suet. Dom. 5), значительно увеличил число мест для зрителей, — «сделал цирк достаточным для римского народа» (Dio Cass. LXVIII. 7. 2), и сломал ложу, из которой Домициан, не видный зрителям, смотрел на игры. Плиний Младший считал заслугой Траяна, что теперь «народу дано видеть не императорскую ложу, а самого императора, сидящего среди народа» (Paneg. 51. 5). О количестве мест в цирке много спорили: сомнения вызывали слова и Дионисия (150 тыс. мест при Августе, — III. 68), и Плиния Старшего (250 тыс., — XXXVI. 102). Гюльзен полагал, что при Августе цирк вмещал 55–60 тыс. зрителей, а при Константине — 180–190 тыс. Цифра Плиния считается наиболее вероятной, но окончательно вопрос не решен и посейчас.

Цирковым играм предшествовала торжественная процессия, в значительной мере напоминавшая триумф: была она отголоском тех времен, когда конские бега являлись частью религиозного празднества. Уже в последний век республики среди многотысячной толпы, наполнявшей цирк, вряд ли были люди, помнившие об этом.

Процессия спускалась с Капитолия на Форум, пересекала Велабр и Коровий рынок, вступала через Ворота Помпы в цирк и обходила его кругом. Во главе шел магистрат, устроитель игр (если это был консул или претор, он ехал на колеснице, запряженной парой лошадей), одетый, как триумфатор: в тунике, расшитой пальмовыми ветвями, и пурпурной тоге, с жезлом слоновой кости с орлом наверху. Государственный раб держал над его головой дубовый золотой венок; его окружала толпа клиентов в белых парадных тогах, друзья, родственники и дети; за ними шли музыканты и те, кто принимал непосредственное участие в играх: возницы, всадники, борцы, а дальше в окружении жрецов и в облаках ладана несли на носилках изображения богов или их символы, которые везли в открытых часовенках, помещенных на особых двухколесных платформах, запряженных четверней (колесницы эти назывались tensae и стояли на Капитолии в особом сарае). До нас дошли монеты с изображениями этих тенс: в одной часовенке сидит сова (птица Минервы), в другой — павлин (птица Юноны), в третьей находятся молнии, атрибут Юпитера — вся капитолийская триада присутствует на празднике, совершавшемся в ее честь. Тенсы были роскошно отделаны серебром и слоновой костью; лошадьми должен был править мальчик, у которого отец и мать были в живых (puer patrimus et matrimus). Он шел рядом с колесницей, зажав в руке вожжи; если они падали на землю, это считалось злым предзнаменованием; следовало начать шествие сызнова от самого Капитолия. Юлий Цезарь удостоился чести еще при жизни видеть свое изображение в этой торжественной процессии. Впоследствии в процессии неизменно несли изображение умершего обожествленного императора и членов императорской семьи, пользовавшихся народной любовью. Иногда в тенсу впрягали четверню слонов; Светоний рассказывает, что Клавдий распорядился, чтобы изображение Ливии везли именно слоны (Claud. 11. 2).

Помпа была процессией торжественной и пышной, но иератическая медленность ее движения в конце концов утомляла; и зрители, приветствовавшие ее появление криками и аплодисментами, радовались, что эта вступительная часть закончилась и сейчас начнется главное — бега.