Жизнь древнего Рима

Катон в числе помещений, которые должен выстроить в усадьбе подрядчик, упоминает «комнатки для рабов» (14. 2). О них говорит и Колумелла, советуя устроить их в той части усадьбы, которая зимой залита солнцем, а летом находится в тени (I. 6. 3). В сельских усадьбах, раскопанных под Помпеями, неизменно есть комнатушки для рабов; они невелики (6-8-9 м2); жило в них, вероятно, человека по два, а может, и по три. Найти их в комплексе строений легко: голые стены без всякой росписи, простой кирпичный пол, обычно даже не залитый раствором, который сделал бы его ровным и гладким. На стене, грубо оштукатуренной, а то и вовсе без штукатурки, иногда хорошо оштукатуренный квадрат величиной 1 м2: это своеобразная записная книжка, на которой раб выцарапывает гвоздем какие-то свои заметки.

Утварь в этих каморках, судя по найденным остаткам, очень бедна: черепки дешевой посуды, куски деревянного топчана. Судя по инвентарю маслинника, составленному Катоном (10.4), в распоряжении его 11 рабов имелось 4 кровати с ременными сетками и 3 простых топчана. Как размещались 11 человек на 7 кроватях, это сказать трудно; ясно одно: раб не всегда располагает таким элементарным удобством, как отдельная кровать.

Общим помещением, предназначавшимся для всей «сельской семьи», была «деревенская кухня», где рабы могли отогреться и отдохнуть; здесь готовилась пища и здесь же рабы обедали (Var. I. 13. 1–2; Col. I. 6. 3). В долгие зимние вечера и утрами до рассвета они тут же работают: вьют веревки, плетут корзины и ульи (их иногда делали из прутьев), обтесывают колья, делают рукоятки для хозяйственных орудий (Col. XI. 2. 90–92). Почти во всех найденных под Помпеями усадьбах есть такая кухня с печью для выпечки хлеба и с очагом. Хозяин был, конечно, заинтересован в том, чтобы раб не проводил во сне всю зимнюю ночь, и поэтому устраивал в усадьбе это единственное теплое помещение (не считая хозяйской половины), где рабы, отогревшись, работали и были под надзором (жаровен, которыми обогревались комнаты хозяина, в каморках у рабов не было).

Кроме «развязанных рабов», т. е. тех, которые ходили без цепей и жили по своим комнатенкам, бывали в усадьбе еще и закованные. У Катона они составляли постоянный контингент (56); Колумелла пишет, что в винограднике работают обычно колодники (I. 9. 4). Для них устроено особое помещение — эргастул: это глубокий подвал со множеством узких окошек, пробитых так высоко, что до них нельзя дотянуться рукой; сажали туда и провинившихся рабов. Колумелла рекомендовал позаботиться о том, чтобы подвал этот был как можно более здоровым (I. 6. 3): видимо, условие это не всегда помнили.

Особое положение среди сельскохозяйственных рабов занимал вилик. По мере того как хозяин, занятый государственной службой и разными городскими делами, все меньше уделял заботы своей земле, вилик становился настоящим хозяином имения и, конечно, использовал свою должность к выгоде для себя. По своему положению он пользовался рядом законных преимуществ. Один из героев Плавта, объясняя, почему он хочет выдать прислужницу жены за вилика, говорит: «…будут у нее и дрова, и горячая вода, и пища, и одежда» (Casina, 255–256); Горациев конюх завидует вилику, который распоряжается и дровами, и скотом, и огородом (epist. I. 14. 41–42). И еда, и помещение были у него, конечно, лучше, чем у остальных рабов. А кроме того, вилик умел находить еще разные источники дохода: перепродажу скота, утаивание семян, предназначенных для посева. Все это, конечно, строго запрещалось, но вилик превосходно умел обходить все запреты.